Читать «Пионеры на море» онлайн - страница 10

Кувыркаясь и падая, он еле добрался до трапа, зажег потухшую свечу, прикрепил ее к ящику. Ослабевшими руками перехватил две-три ступеньки трапа; на пятой руки разжались, и Гришка упал, ударившись головой об ящик. Не чувствуя боли, прижавшись к углу трюма, Гришка перевел дыхание и увидел, как шарахнулся в угол Верный с недоеденной крысой в зубах. Рядом белел развороченный бок ящика, оттуда сыпались белые стеариновые свечи. Гришка схватил одну, торопясь раскусил и проглотил. Желудок не принял этой странной пищи — выкинул обратно, сразу стало легче, и надежда придала новые силы.

Добравшись до Мишки, Гришка старался сунуть ему в рот кусок свечи. Мишка слабо стонал, стиснув зубы. Гришке захотелось бросить все, лечь на мешки, забыться и уснуть. Но то, что заставило отца его драться на далеком Дону, то, за что брату его Егорке вырезали белые звезду на спине, — все это и развернулось тугой пружиной в Гришкином сердце.

Брови так же, как у отца, сдвинулись на переносице, лицо стало суровым. Собрав последние силы, двинулся он опять к трапу. Корабль круто накренился. В двух шагах от Гришки грохнулись ящики и разбились о палубу трюма. Из них посыпались сухари и банки с консервами.

Одна из банок разбилась, и консервированное мясо потекло на сухари, распространяя ни с чем не сравнимый запах пищи.

Гришка рванулся к сухарям, сгребая их жадными руками, совал в рот. Гудящая темнота закрывала глаза. Откуда-то донеслись отрывки музыки и незнакомой песни. Гришкины пальцы разжались, выпустив ненужные теперь сухари…

Волнение медленно утихало.

В затхлом трюме совсем перестал стонать Мишка. На груде сухарей и разбитых банок распластал руки рыжий мальчуган. Пламя упавшей на мешки свечи лизнуло дерюгу, чадный огонек пополз зловещими змейками.

Дым тяжелыми клубами крутился в душном трюме. Большой пес положил лапы на плечи распростертого мальчугана и, задрав кверху окровавленную морду, жалобно завыл.

СПАСЕНЫ

В кубрике переодевалась сменившаяся вахта. Люди радовались. Наконец-то, после четырехчасовой напряженной работы можно будет развалиться на койке, раскинуть уставшие руки и заснуть до зари. Грузно вздыхая, словно устав, стихал шторм. Шипя сползали волны по черным стеклам иллюминаторов, и душный воздух кубрика был так крепок и тяжел, каким он бывает в маленьком помещении, где напиханы отдыхающие после работы здоровые люди. На двухэтажных нарах копошились голые тела. Раскачивалось от качки белье, повешенное для просушки. Звенели кружки в шкафах.

Сегодня стоял вахту в кочегарке кок Громыка, старый матрос царской, каторжной службы, — горячей пищи в шторм не варилось.

Громыка был сшит крепко, добродушен и совершенно лыс. От кухонной сытной специальности отрос у него живот, заплыли жирком шея и добродушные серые глазки.

Маленький, кривоногий, пухленький и всегда веселый, он скорее напоминал клоуна из провинциального цирка, чем старого просоленного моряка.