Читать «Специалист по Пиросмани» онлайн - страница 5

— Такой красоты в жизни не бывает, — сказал я и повернулся к Юрасю.

И замер. Я увидел ее. Она смотрела на портрет, как будто смотрелась в зеркало.

— Это вы? — спросил я, понимая глупость моего вопроса.

— Что вы!? — улыбнулась девушка. — Я еще не родилась, когда был написан этот портрет.

— Но сходство удивительное! — сказал я.

— Я похожа на маму, — сказала девушка. — А это ее портрет, — она сверкнула своими блестящими влажными глазами и вздохнула, — дочкам быть похожими на мам плохо. Есть такая примета. А в нашей семье все дочки похожи на мам. Потому и маемся, — она вопросительно посмотрела на меня и тихо добавила: — Этот мамин портрет нарисовал ее жених. Его арестовали за два дня до свадьбы. Больше они не виделись…

Что вам сказать? Как говорил мой дедушка, когда видишь на столе цимес, разве можно думать о чем-то другом? Когда я увидел Риту, я сразу понял, что это моя судьба. И почему-то подумал, что судьба нелегкая.

Я забросил работу над книгой о Пиросмани, забыл свои ежедневные посиделки в мастерской Юрася. Я мог думать только о ней, и видеть мне хотелось только ее. Мы встречались с ней каждый день, но через месяц я знал о ней не больше, чем после первой встречи. Когда я дома рассказал о ней и мама спросила, кто ее родители, я только пожал плечами: я не знал. Мы с ней не говорили об этом. Я только знал, что она учится в театральном, а ее мама — учительница. А про отца она вообще никогда не говорила.

— Она хоть еврейка? — спросила тетя Роза. — Или ты это тоже не знаешь?

— Ты специально приехала из Харькова, чтобы задать этот вопрос? — спросила мама. — Слава Б-гу, Давид влюбился, и больше меня ничего не интересует!

— Даже если она еврейка, это еще не значит, что она хала с медом! — вставила свое слово тетя Рахиль. — Ты же знаешь невестку нашего Зелика. Когда он остался один, то решил переехать к сыну в Могилев. И что? Прилетел оттуда, как подстреленный. А раньше бегал по Краснополью и всем кричал: наша Гиточка — золотце! А теперь про это золотце вспоминать не хочет!

— Но лучше, если бы она была все-таки еврейкой, — вставил свои пять копеек дядя Соломон. — В жизни всякое бывает: иногда поругаются из-за чепухи, а когда жена гойка, будешь думать всякое. И ей плохо, и тебе.

— Она еврейка, — успокоил я мишпоху. — Портрет ее мамы называется «Суламифь».

После этого разговора мама не вспоминала про Риту до самого моего отъезда, как будто боялась спугнуть мое везение, но на автобусной станции, когда до отправки автобуса осталось всего несколько минут, сказала:

— Зуналэ, с родителями Риты тебе надо познакомиться. Месяц встречаешься с ней, и неужели они не хотят тебя увидеть? Я не знаю, может, в городе так принято, но у нас — по-другому. И к нам пусть приедут. Ведь им тоже, наверное, интересно знать, кто мы. Как говорят у нас: кошерную халу можно испечь только из кошерной муки!