Читать «Зеленые горы и белые облака» онлайн - страница 5

— Закрой рот — говно простынет! — радостно говорил Гарик.

Его даже побили однажды. Он все равно не прекратил. Не мог утерпеть.

Одним словом, я у копытных подметала. А Леонтий — рангом повыше — у медведей: сначала выгребал, а потом уж подметал.

— Мальвин, — говорил он, когда мы сидели на заднем дворе под грушей выпивали, — почему-то мне кажется, именно мишук — предок человека, а не обезьяна. Иногда подойдешь к нему, а он стоит, знаешь, они так любят стоять на задних ногах, передние лапы подняв к потолку, — им то ли потянуться хочется, то ли они что-то там выглядывают… — Леонтий задумчиво наливал нам в граненые стаканы кагор. — Вот он сверху на тебя смотрит — и такое ощущение, что это человек лесной. Лесной человек! Я тебе на полном серьезе говорю.

С медведями у Леонтия было редкое взаимопонимание. Поэтому дрессировщики любили, чтобы он им привел медведя на сцену, придержал, успокоил. А то Потапыч — зверь неоднозначный. Совсем не такой пентюх, каким кажется. Он прыткий и проворный, он может помчаться на всех парах, куда угодно вскарабкаться, внезапно рассвирепеть, а сила у него такая, что лося унесет или взрослого быка.

И в то же время он трусоватый, подслеповатый. Вдруг что-то ухнет в зале, хлопнет, упадет — он первый испугается и умотает со сцены. А если все привычно, комфортно — чуть ты зазевался, можешь и оплеуху получить.

— Причем когда получаешь оплеуху от мишука — это всегда неожиданно! — с восторгом говорил Леонтий. — Вот — бух! — и уже получил. Бух! — и уже готово! Ой, батюшки, как успел? Ты же все время был начеку. Нет, он за тобой следил, наблюдал, строил план.

А надо сказать, в Уголке еще со времен Дурова есть закон: никакого кнута, а только пряники. В этом коренилось главное отличие дуровского метода от цирка. Не знаю, может, дедушка Дуров действительно был такой добряк. Однако мало кто из его адептов отличался особым мягкосердечием. Например, об одном дрессировщике в Уголке ходили слухи, что он на репетиции здорового медведя убил ударом кулака.

Зато на спектакле с животными обращались подчеркнуто вежливо и человечно. Яркие декорации, веселая музыка, полный зал детей. Никаких зуботычин, сплошь подбадривание да угощения. Иначе ты в два счета вылетишь с работы. Звери это отлично знали и понимали. Поэтому на представлении все было полностью непредсказуемо.

Однажды дед Юрлов показывал свой номер с гималайцем Ромой. Медведь под два метра ростом! — шагал по досточке с гармонью в лапах и наигрывал какой-то бравурный мотив. Все шло по плану: дед манит Романа морковкой. А тот разухабистой походкой балансирует на доске, мехи раздвигает, разве что не поет. И вдруг неожиданно гармонь — шварк! — об пол, лапы в стороны и с глухим ворчанием, угрожающе двинулся на Юрлова.

Дед, конечно, струхнул, попятился — у него нет на сцене ни плетки, ни палки, отмахивается пустыми руками.