Читать «Зеленые горы и белые облака» онлайн - страница 14

Марина Львовна Москвина

— Жопа!

И — расстаравшись, со смаком — дважды — повторил это каверзное слово.

— Убрать с показа! — свирепо пророкотала Анна Владимировна.

И мы не поняли, кого она имела в виду — меня или ворона.

А впрочем, пришла мне пора поступать в университет, искать свой путь, понять — к чему лежит душа, на что не жалко будет ухнуть это драгоценное воплощение в образе человека…

Увы, я так и не ведаю до сих пор, в чем оно состояло — мое призвание. Писатель ли я? Или все-таки служитель по уходу за животными? Зимовщик на Земле Франца-Иосифа, мать троих детей, монах или клоун, открыватель неведомых миров, маляр, кашевар? Кто же я, Господи? Для чего ты меня предназначил?

Мне не хватило духа и воли, чтобы расслышать внятный всеведущий внутренний голос — он казался мне голосом моря. А теперь времени почти не осталось, не за горами Великое Превращение, успеть стать пустой флейтой, на которой играет ветер, и ладно.

И все же, Господи, все же — когда сознание угомонится, а мысли исчезнут, позволь мне в последний раз обернуться, будто на чей-то зов. Я сказала «будто», потому что вряд ли на краю ойкумены, продвигаясь в безмолвие небес, удастся мне распознать в многоголосии Земли чьи-то дорогие моему сердцу интонации.

Но когда, обернувшись, увижу родные фигуры с человеческими или звериными очертаниями в окаменевшем пространстве, дай почувствовать такую глубокую любовь, что все осколки, обрывки, клочки этой прожитой жизни вдруг сами собой соберутся, склеятся и воскресят удивительные мгновенья… как, например, мы с Леонтием снимали на телевидении козла.

К тому времени мы уж виделись довольно редко. Пути наши разошлись. Я училась на вечернем, работала на телевидении, но, сочиняя сценарии, всегда старалась задействовать Леонтия. Он купил «Москвич» сливового цвета: «каблук» с большим багажником. И в этом фургончике возил своих зверей — то надо в Большой театр на «Дон Кихота» забросить осла («Своих-то там не хватает!» — шутил Леонтий). То в Детский театр на «Маугли» по-солидному подвезти питона…

Короче, в назначенный день с козлом в грузовом отсеке сквозь милицейский кордон Леонтий въехал на территорию Шаболовки.

Моего дорогого друга я встречала у входа в первый корпус, и мне уже были хорошо видны его пышные усы и пшеничные кудри, когда вдруг у машины заглох мотор. Леонтий вылез — смущенно улыбаясь, мол, айн момент, открыл капот, склонился над мотором, закурил… и уронил туда горящую зажигалку.

Мощное пламя вырвалось из мотора и мигом охватило машину. Леонтий с опаленными кудрями кинулся к багажнику, выволок на свет божий абсолютно черного козла с огромными рогами, потом выхватил из кабины документы, а напоследок спас яркий шелковый камзол — весь в блестках, на вешалке, видимо, заботливо отутюженный Кларой Цезаревной.

«Москвич» сгорел в семь минут.

— Как живое существо, — горевал Леонтий. — Бибикнул мне, помигал фарами…

Подошли милиционеры: хлопали его по плечу, сочувствовали, смеялись.

Телевизионщики спешили на работу, не обращали внимания, думали, идет съемка.

А у нас, у комедиантов и плясунов, настроение, конечно, понизилось. Хотя Леонтий (артист!) надел камзол с огромными карманами, набитыми печеньем и вафлями, шелковые чулки, рубашку с кружевным воротником, золотую бабочку сверкал, искрился, как жар-птица…