Читать «Ранний снег» онлайн - страница 193

Нет, и здесь мы не нашли ничего. Как будто за эту деревню вообще никто не сражался и не умирал.

Но вот на прогоне - оседающий холмик и высохшие стебли бурьяна, обнесённые ржавыми спинками никелированных кроватей. Да, это, видимо, чья-то могила. Но чья? Ни надписи на фанерке, ни камня, ни вырезанной из жести красноармейской звезды, какими обычно украшаются такие холмики. Ничего, что ответило бы на скорбный вопрос: кто здесь лежит в таком полном забвении?..

Перед домом с резными окошками - вторая могила. На ней блёклые лиловые астры, засохшие ветви берёзы, какие-то чахлые стебли никому не известных растений, предназначенные украшать этот холм и давно уж отцветшие, осыпающие семена в сухую, тёплую землю. И здесь тоже нет надписи. Кто?

- Зайдем спросим?

- Давай.

Мы поднялись на крыльцо. Постучались. Дверь нам открыла молодая румяная женщина с расшитым кухонным полотенцем в руках.

- Вам кого? - спросила она почему-то испуганно.

Алексей Николаевич объяснил причину прихода.

- Да. Это братская могила. Мой отец учитель, он смотрит за ней. Кто лежит? Не знаю. - Женщина равнодушно пожала плечами. - Я тогда ещё маленькая была. Да вы погодите, сейчас отец придёт, скажет.

В самом деле, кто-то грузно уже поднимался по ступенькам крыльца. Брякнула щеколда наружной двери. Вошёл морщинистый, но крепкий ещё седой человек с двумя вёдрами воды. Он поставил ведра у входа, на лавку, вытер ладонью пот со лба и вопросительно поглядел на молодую женщину, на меня, на Кедрова. Пришлось снова объяснять: кто, зачем.

- Да, - ответил учитель. - Это братская могила. Здесь девушки-врачи. Одни только девушки-врачи. Больше нет никого. Фамилий не знаю.

- А там, на прогоне, кто похоронен?

- Не знаю. Бойцы. А чьи они, кто, не знаю. Это мы после боя собирали трупы, закапывали. Документов у них уже не было.

Всё это мучительно слышать...

Возвращались мы той же дорогой, мимо солнечных, хвойно-зелёных подмосковных лесов.

Алексей Николаевич был задумчив, суров. Он шёл небыстрой, но размеренной солдатской походкой, молчал.

Я тоже молчала.

Вскоре лесная дорога нас вывела к крутому, обрывистому берегу Москвы-реки, и я вдруг замедлила шаг и встала, припоминая. Кедров тоже остановился, закурил. Мы сели передохнуть на самом бугре, под высокой сосной, разглядывая речную долину, колхозные пашни, чернеющие сквозь желтизну березняка, побуревшую траву лугов и крыши далёкого, невидимого отсюда села с облупленной колокольней церкви.

Да, именно оттуда, с колокольни, и бил вражеский пулемёт, о котором говорили раненые, когда я везла их ночью в санях. Здесь они шли по белой реке, обходя дымящиеся полыньи, пробитые в толще льда немецкими минами и снарядами. Здесь, почти у самого берега, они зарывались в снег, и потом многие не встали, а так и остались лежать в сугробах на льду. Интересно, где могилы этих бойцов, как их найти? Неужели и следа на земле не осталось от тех людей, которые шли в атаку на эти высоты?