Читать «Ветер и дождь» онлайн - страница 37

— Оставь лошадь в покое, — нетерпеливо перебил его Цигэнуш. — Лошадь меня не интересует…

— Да-да, — подтвердил рассказчик. — Лошадь-то мы, конечно, оставили на шоссе, а сами набросились на этого… Повалили его на землю, слегка примяли, потому что он хотел драпануть и даже схватился за пистолет… Вот он, пистолет.

Орош протянул руку и взял оружие.

— Это не пистолет, а парабеллум. Бьет на большое расстояние и с большой точностью.

Орош вынул из кармана пулю, которую нашел на полу, и, повозившись с парабеллумом, удовлетворенно сказал:

— Подходит… Точь-в-точь подходит…

Человек, вывалянный в грязи, сказал с явной издевкой:

— Еще бы! Ведь это я стрелял… — Оглянувшись и увидев меня, он продолжал: — Ага! Ты тоже здесь? Я и не подозревал, что у тебя хватит смелости забраться в такую глубинку, товарищ щелкопер!.. Эх ты, несчастный!.. Значит, ты и в самом деле стал прислужником коммунистов и они послали тебя в Телиу… Хочешь, чтобы тебя избрали в парламент от нашего уезда? Ловко!.. А скажи на милость, какое отношение ты имеешь к Телиу?.. Что общего между тобой, бухарестским газетчиком, и нашим уездом?

Что я мог ему ответить? Я сказал первое, что пришло мне в голову:

— Вы ведь еще не поздоровались со мной, господин Босоанка! Это невежливо…

— В прежние времена я был вежливым. А теперь одичал. Из-за вас, из-за коммунистов. Теперь мне приходится спать где попало, есть что попало…

Не обращая внимания на этот неожиданный диалог, Орош решительно прервал его и приказал Гынжам:

— Уведите его и поставьте охрану. Смотрите в оба, чтобы он не убежал. Этот господин — ценная добыча. Очень даже ценная.

Один из Гынжей, молодой, светловолосый, с веселыми глазами, сверкнул улыбкой, показывая красивые белые зубы.

— Как же он сбежит, товарищ Орош? Быть этого не может!

— Почему же? Вы поймали старую лису. А чем лиса старее, тем она хитрее…

— Пусть только попробует!

Босоанку увели, и в комнате воцарилось молчание. Мы снова слышали только шум дождя и свист ветра. Правда, мне казалось, что я слышу еще и голоса. Сквозь дождь и ветер как будто доносились Голоса вдов, оплакивающих убитых в лесу:

— Валеу!.. Оница!.. Почему ты умер, Оница…

— Валеу!.. Ангел… На кого ты меня оставил, Ангел!

Никто из нас уже не пытался уснуть. До рассвета было недалеко. И хотя никто из нас не спал, мы не разговаривали. Мы сидели молча и ждали рассвета. Только Цигэнуш лежал на столе и потихоньку стонал. Видно было, как он стиснул зубы, чтобы не кричать от боли.

Когда совсем рассвело, явился примарь. При свете дня лица Гынжей, Ороша, санитара казались осунувшимися. Но еще хуже выглядел Цигэнуш. Он прямо посинел. Я сам выглядел, вероятно, не лучше; у меня к тому же еще вдруг разболелись зубы. Чем успокоить боль, я не знал.

— Товарищи, пора на собрание, — сказал примарь. — Люди уже ждут. Нехорошо, если мы опоздаем.

— А это у вас часто случается? — спросил Орош.

— Бывает… Особенно когда сюда приезжает господин префект Бушулянга. Людям приходится дожидаться его часами…

— А он что делает в это время?

— Сидит в гостях у нашего попа. Нашего батюшку зовут отец Лэстареску. Важный поп. И попадья важная. Когда приезжает префект, они устраивают обед. Такой обед, что только диву даешься. Как будто и не было никакой войны. Как будто никто и не слыхал о засухе. Закуски, соленья, приправы, напитки разноцветные — все честь честью… Говорят, что попадья не зря старается: префекту нравится ее свояченица — Аглая, вдова майора Акима Куцу.