Читать ««Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова» онлайн - страница 14

Книга архимандрита Захарии раскрывает смысл богословия старца Софрония, которое было его личным жизненным опытом. Она показывает, что содержание богословия старца отражает действие Святого Духа и раскрывает те начала, из которых выросла личность старца в его богословском становлении.

В предисловии архимандрит Захария пишет, что старец Софроний «украшен многими великими дарами Святого Духа. Наибольшее впечатление производило слово Божие, которое он „схватывал“ своей молитвой и деятельно вынашивал в своем сердце. Он был человек Слова. Каждое соприкосновение с ним было откровением жизни и созерцания, и самое обычное его слово наполняло благодатью тех, кто к нему приближался. Он молился подолгу и с усердием о страждущих и еще более радовался, когда его слово и молитва чудесным образом преображали их сердца. Он подвизался, чтобы облегчить их боль, и отдавал себя целиком до конца, чтобы служить величайшему и важнейшему чуду нашей преходящей жизни: единению человеческого бытия с Духом живого и вечного Бога».

Из изложенного выше невозможно в полноте представить старца Софрония, его богословие и то, как он относился к людям, которые приезжали к нему со всего света. Он сам владел четырьмя языками (русским, французским, греческим и английским), у него был огромный духовный опыт, и он мог отлично понимать инославных и иноверных, атеистов и верующих, благочестивых и неблагочестивых, молодых и стариков, мирян и клириков, мирских и монахов.

Но пришло время, чтобы это духовное солнце зашло, или, точнее, взошло в Царство Божие, которое старец познал в его неоднократных явлениях. И он почил так же, как и учил, молился, служил.

Когда он почувствовал приближение кончины, он сказал: «Я все сказал Богу. Окончил все, что мне нужно было сделать. Теперь мне пора уходить». Он послал письмо Вселенскому патриарху Варфоломею, в каноническом подчинении которого находится его монастырь, и попросил его молитв о том, чтобы отойти «к желанному свету Христова Воскресения». Это показывает церковный строй мышления старца. Незадолго до кончины он сказал: «Не могу ждать больше». Он преподал наставления насельникам монастыря, обратился к ним с последними поучениями и попрощался со всеми. Он скрестил руки и оставался на постели, молясь и готовясь к встрече с желанным Христом.

Когда я посмотрел на него в гробу во время последования о новопреставленном, то заметил, что он выглядит точно так же, как во время молитвы, особенно во время совершения литургии, или когда произносил поучения, открывал тайны Царствия Божия. И это отражало достигнутое им единство между теорией и практикой, пустыней и общением, Божественной литургией и священным безмолвием, молчанием и поведением в обществе, жизнью и смертью. Его руки были янтарного цвета, из них как будто исходил свет, они как будто благословляли. Таким — как иерей, совершающий литургию, — он вошел из храма рукотворного в храм нерукотворный, от сотворенной Церкви к Церкви нетварной. И оттуда он нас благословляет, молится и ожидает нас.

В Америке отцу Захарии среди прочих задали и такой вопрос: «Отче, не могли бы Вы нам что-нибудь сказать о последних днях отца Софрония?» Ответ, данный отцом Захарией, раскрыл последние моменты земной жизни старца Софрония и запечатлел собою всю его жизнь. Мы приведем его полностью, потому что он на многое открывает глаза.