Читать «Лишь бы жить» онлайн - страница 5
Линор Горалик
***
Мне ничего не рассказывали. Ну, только бабушка Роза очень следила всегда, как я чищу картошку (не слишком ли толстая шкура выходит), а мы как-то над этим посмеивались, хотя были девяностые, тоже, в общем, не очень сытое время. А вот другая бабушка, как-то совершенно по другому поводу, рассказала, как она с детьми отправилась в эвакуацию. Там ей, городской совершенно женщине, выдавали паек — мукой. А хлеб нужно было печь самой. Я еще спросила: «А как ты научилась?» Ну как, говорит, сначала испортила, а потом сразу научилась. Я тоже решила научиться на всякий случай. Ой, нет, неправда. И бабушка Роза рассказывала. Как она отправилась рыть противотанковые рвы. И рисовала мне профиль этого рва, а ей уже было около восьмидесяти. И что они, девчонки, жили в избах, там их подселяли куда-то, а забрали их летом, а вернулись они поздней осенью, и за теплой одеждой еще не сразу отпускали и не всех. И что ее мама приезжала как-то всеми неправдами и ей привозила теплую одежду.
***
Папа ничего не рассказывал, как ни просили. Говорил только, что война — это совсем не то, что показывают в кино. Это кровь, страх, 7 лет на улице, спать в строю, грязь, вши, голод. Рассказывал только смешные истории и про друзей. Они переписывались и общались до самой смерти. В 50-летие победы только разговорился немножко. Я записала.
***
Бабушка рассказывала, как в эвакуации выживали сбором грибов-ягод и как безумно радовались ржаным лепешкам. Прабабушка (по другой линии) рассказывала, как работала в аэродромной столовой под Москвой, про бомбежки и про то, что летчик Талалихин морковку любил очень.
***
Мне рассказывала бабушка про всю войну только одно — легенду о своем отце. Прадед был идейным коммунистом, даже детей назвал в честь Розы Люксембург и Владимира Ильича. В Москве его назначили начальником охраны завода имени Горбунова, который теперь Хруничева. Вскоре после начала войны прадед отправил семью в эвакуацию в Саранск. От завода у него была бронь, но когда немцы подошли к Москве, он ушел на фронт добровольцем, командовал каким-то подразделением. Во время боя машина, в которой ехал прадед, налетела на мину, и развороченный взрывом мотор рухнул ему прямо на ноги. Шофер оценил обстановку: немцы близко, мотор тяжелый, зима, страшно холодно, прадед теряет кровь — и сбежал. Прадед достал пистолет и стал ждать, когда придут немцы. Пять патронов в них, шестой в себя.
Вместо немцев пришли наши.
Врачи в полевом госпитале осмотрели прадеда (кости размозжены, все обморожено, начинается гангрена) и спросили — ну что, ноги спасать будем? Какие ноги, сказал прадед, вы мне жизнь спасайте. Правую отрезали всю, на левой сделали три операции, но ничего не помогло. Прадед попросил, чтобы его перевели в госпиталь в Саранске, поближе к семье.
Моя прабабушка Мария Павловна за месяц до этого видела мужа во сне. Он был весел и бодр, только ноги почему-то совсем белые. Она проснулась с криком: «Только не ноги, только не ноги!». Когда прадеда перевезли в Саранск и сообщили семье, она не смогла пойти к нему в госпиталь сама, послала детей. Розе тогда было 14, ее брату — 10.
