Читать «Великая Мать» онлайн - страница 171

Но даже яснее, чем микенское кольцо, изображение Тезея, (Илл. 160) патриархального героя Греции, ведомого Афиной к Амфитрите, чтобы получить от нее золотое кольцо,[117] позволяет считать доказанным «награждение» мальчика-мужчины женщиной. (Илл. 146c) Здесь мы не видим ни мужчины, ни воина, за которым стоит множество героических деяний, лишь мальчика, обласканного богинями и получающего от них подарок. (Рис. 62)

София

Двойственная Великая Богиня как мать и дочь может так трансформировать свою изначальную связь с элементарным типом, чтобы стать чистым женским духом, вроде Софии, духовным целым, в котором трансцендирована всякая тяжесть и материальность. Затем она не только формирует землю и небеса из реторты, которую мы зовем жизнью, и является не только вращающимся колесом внутри нее, но и высшей сущностью и квинтэссенцией, в которую может преобразиться жизнь в этом мире.

София, обретающая свою высшую видимую форму в виде цветка,[118] не исчезает в нирваноподобной абстракции мужского духа; как аромат цветения, ее дух всегда остается связанным с земным основанием реальности. Сосуд трансформации, цветок, единство Деметры, воссоединившейся с Корой, Исида, Церера, лунные богини, чей светоносный аспект превозмогает их собственную тьму, все они являются выражениями Софии, высшей женской мудрости.

В патриархальной христианской сфере София сведена мужчиной-богом к подчиненному положению,[119] но и здесь чувствуется женский архетип духовной трансформации. Так, в поэме Данте священная бела роза, принадлежащая Мадонне, является совершенным цветком света, (Илл. 168) который явлен над ночным звездным небом как высшее духовное развертывание земного. (Илл. 164) В «Мадонна на Полумесяце» Женское снова стоит в центре земной и небесной сфер. (Илл. 165) И то же верно для средневекового изображения Философии, одной из средневековых форм Софии, собирающей вокруг себя искусства, обучающей философов и вдохновляющей поэтов. В нашей работе двенадцатого века Женское, что странно, все еще имеет три головы, как Геката. (Илл. 166) Она остается Великой Матерью даже когда как Философия носит в себе мировой диск, зодиак, планеты, солнце и луну (точная противоположность негативному тибетскому космическому колесу). (Илл. 167) И царица, сидящая с ребенком на коленях, воцарившаяся в центре рая, окруженная евангелистами и добродетелями, снова является женской самостью как творческим центром мандалы.

Символизм сосуда появляется даже на высшем уровне как сосуд духовной трансформации. Хотя христианство старалось, как могло, чтобы его подавить, матриархальный символизм сохранился, и не только в чаше Тайной Вечери или в мифическом Граале.

Дохристианский бассейн для омовения означает возвращение в загадочную матку Великой Матери и ее воды жизни. Бассейн для омовения, который в иудаизме сохранил свое ритуальное значение вплоть до наших дней, стал в христианстве купелью трансформации, которая является, как мы видим из произведений искусства, (Рис. 73) возвращением в изначальное яйцо истока. (Илл. 168) По этой причине крестильная купель – это сосуд трансформации;[120] это не только верхушка древа жизни, но и источник жизни, который благодаря нисходящей вышней воде Святого Духа становится алхимическим сосудом обновления. (Илл. 173)