Читать «След Золотого Оленя» онлайн - страница 129

Возле левой руки женщины стояла простая глиняная миска, а в ней были горкой насыпаны глиняные зернышки. Они были чуть побольше настоящих, но с пропорциями и особенностями, выдержанными настолько точно, что легко различался каждый вид растений. Потом анализ показал: к глине, из которой сделали эти зернышки, была примешана мука. Они явно имели магическое значение, применялись, вероятно, для того, чтобы во время каких-то обрядов умилостивить богов и выпросить у них щедрый урожай.

Эти зернышки особенно заинтересовали, конечно, Непорожнего и стариков селян, которым мы их показали.

Старики качали седыми головами и восхищались:

— Дивитесь, пшеничка, рожь. Ну прямо як насправди!

— А це просо.

— Ячмень!

— Все уже тогда сеяли. Ну и ну!

А в одном из глиняных горшков, стоявших тут же, мы нашли несколько настоящих зерен древней пшеницы. Назар Тарасович внимательно изучил их вместе с колхозным агрономом и сказал:

— Очень похожи на краснодарку.

Это подтвердили потом и специалисты-селекционеры. Несколько сортов пшеницы, которые и поныне сеют на полях Украины и Краснодарского края, оказывается, ведут свое происхождение от этих древних семян. Так что с полным правом можно сказать, что мы кормимся пшеницей, выращивать которую на здешних полях начинали еще три тысячи лет назад скифы-пахари.

А Непорожний выпросил у нас одно зернышко этой пшеницы, через некоторое время пригласил нас в колхозную агролабораторию и благоговейно показал нежный зеленый стебелек, высунувшийся из земли в глиняном горшке, стоявшем на окне под стеклянным колпаком.

— Полюбуйтесь на скифскую пшеничку, — сказал он. — Взошла! Размножим и посеем, попробуем, что за хлебушко они ели. Не зря ж старались древние хлеборобы, пот на полях проливали.

Глядя на тоненький, упрямо тянущийся к солнцу стебелек, я словно воочию увидел единый поток истории, непрерывно струившийся из глубин незапамятной древности.

Закончив общий осмотр погребальной камеры и разбив ее на квадраты, мы занялись тщательным и кропотливым изучением находок, предвкушая все удовольствие от неторопливой работы.

Но не тут-то было. Нам все время мешали. Слухи о нашей удаче уже стремительно летели по свету. Теперь к нам отовсюду спешили гости — из Киева, Москвы, Ленинграда, Ростова. Даже из Парижа прилетела, нагрянув буквально как очаровательный ангел с небес, мадемуазель Жанна Коломб, занимающаяся, оказывается, в Лувре скифским искусством.

Конечно, одними из первых примчались, прервав свои раскопки, Василь Бидзиля и Борис Мозолевский, которым я недавно так завидовал. Из Киева прилетел ликующий Петренко.

Он крепко обнял меня, словно и не было у нас никаких ссор и разногласий, приговаривая:

— Большая удача, большая удача! Крепко повезло. Всему нашему коллективу есть чем гордиться. То Гайманова могила, то находки Мозолевского, теперь этот курганчик. Все наши отряды! Есть чем похвастать во всесоюзном масштабе.