Читать «О любви я молилась» онлайн - страница 65
Елена Афанасьева
А он, ее подданный, он также по-особенному красив в этом вечернем фонарно-лунном освещении. Со своей бородкой и усами он похож на русского князя — благородного и рыцарственного. Они оба очень красивы сегодня — в полнолуние своей любви. Они оба — в сказке еще пока. В сказке из света, ночи и чувства. В них, вокруг них — витает давнее, тысячелетнее, необъяснимое, невыразимое.
Ты помнишь? Ты помнишь, что он ей говорил на своем царском ложе, этот прославленный старый царь? Писал ей слова проникновенные, называл их песнями. Вот и я тебя молю, как он молил, говорю тебе все то же самое: «Положи меня, как печать, на сердце свое, как перстень — на руку свою. Ибо крепка, как смерть, любовь, люта, как преисподняя, ревность. Стрелы ее — стрелы огненные!.. »
Послушай, послушай! Понимаешь, это вовсе не песня! Не песня, не лирика, не стихотворение. Это мольба, заклинание, заповедь, это мой завет — не нарушь его, не опрокинь! Ты люби меня накрепко, люби меня — намертво! А нарушишь, сломаешь печать — что ж, тогда смерть предателю! Тебя ждет ужасная кара: вечная жизнь без любви!..
...Ах, чудная женщина в ненасыщенных тонах фиолетово-синего света, с которым так прелестно сочетаются и цветочки на маечке! Разве это свет новогодних фонариков так мягко выстилает твой взгляд? Или это молочный туман стелется по лощинам дорог?
Только в тумане уже просвечивают росинки грядущей безысходной печали. Может, поэтому милая женщина так грустна? Провидит свое будущее? Оно уже нарисовалось в воздухе?
О, прекрасная женщина в вечере, сотканном из любви, ты успеешь еще напоить мир из рек своего отчаянья, успеешь и луне отдать крик своей безысходности — в тоске по любви!
А пока. А пока.
Женщина двигается мягко, нежно.
И все движения, и взгляды, и слова, обращенные к мужу, — они такие мягкие...
И есть еще корона, и есть еще царство, и есть еще сердце — полное любви.
Но скоро корона с головы упадет.
Может, любовь была не та? Да, не та, не такая! Не настоящая. Не на всю жизнь. Не до конца! Не до края.
...К любви так близко подошли
К тому пределу,
Где притяжению земли
Не властно тело.
Ее горячая волна
Нас опалила.
Ее шальная глубина
Нас поманила.
И свет, вливаясь
В бездну ту,
Так преломлялся,
Что я шагнула за черту,
А ты — остался.
Нелюбимая
...Ах, бедная ты, бедная!
Всегда в бегах, всегда в погоне — за хлебом ли насущным, за счастьем ли эфемерным, за ним ли — тем «принцем», который принесет и вручит корону, самую желанную и самую надежную — корону своей любви. Не тут ли кроются корни идеи-фикс «хочу замуж»: чтобы решить раз и навсегда проблемы любви и судьбы, удела и полномочий, власти и владений — «короны и королевства»?
Знакомый ловелас однажды удивил признанием:
— Гоняюсь исключительно за замужними женщинами. Они — подсвечены, в них есть любовь, огонь. А одиночки — они погасшие, неинтересные.
Вот так — просто и кратко — подытожил он суть двух главных внутренних женских состояний.
Да. Так и есть: одинокая, нелюбимая — она без внутреннего света, без огня; она погасшая, потушенная... От нее быстро отводят взгляд, как от заброшенного кострища, — здесь был когда-то праздник, а сейчас тут делать нечего, и кострище это не только не притягивает, но грустно о чем-то напоминает. Лучше от него подальше.
