Читать «Заколдованная душегрея» онлайн - страница 6

Во дворе не пропихнуться было от баб, зажавших в угол Стеньку Аксентьева, земского ярыжку. Он-то и принес скорбное известие. Дед, громко костеря баб, пробился к Стеньке и вывел его из толпы.

— Ну, сказывай! — велел.

— От дуры… — проворчал Стенька, поправляя торчащие из-под колпака с меховой оторочкой длинные кудри. — Ко мне лезут! Орут! Словно это я ее нашел! А ее утром стрелецкий караул подобрал! Лежала, сказывают, кверху задом, во всем безобразии и непотребстве, только что снежком припорошенная. Пусть еще рады будут, что Якушка сразу Устинью признал. Так то ж тетка Устиньица-то, кричит! Родькина тещенька-то Анофриева! Не иначе — его труды!

— Ножом в сердце? — усомнился дед.

— Каким тебе ножом, дедушка? Удавили тетку. Послушай, Назарий Петрович, мне тут недосуг. Тело новопреставленной до сих пор у нас на погребе лежит, нехорошо. Вели Татьяне — пусть одежонку принесет, а то вид срамной. И обмыть надо. Вся она в дерьме, прости Господи… Негоже ее такую в церковь везти.

— А куда ж одежонка-то подевалась?

— А я откуда знаю? На ней одна рубаха распояской, и та снизу доверху располосована. И голова непокрыта. И босая она.

— Где ж стрельцы ее такую подняли? — уже напряженно обдумывая некую мысль, спросил дед.

— А не поверишь — у Крестовоздвиженской обители! Видать, ночью ее всполошили, как была — так и бежать кинулась.

— Далековато забежала! — удивился дед. — Где Конюшенная слобода, а где Крестовоздвиженская? Да ночью, да телешом по морозу?

— С перепугу и не в такие палестины забежишь, — отвечал Стенька. — Опять же — не в Китай-город же тетку занесло. Ничего в этом несуразного нет. Стало быть, бегать не разучилась… прости, Господи, ее душу грешную…

— Думаешь, Родька к ней ночью пьяный завалился, а она от него удирать кинулась? — спросил дед. — Босая, распояской, по снегу?

— Все же знают — сколько он, дурак, грозился тещу порешить! Помнишь, Назарий Петрович, — он, выпивши, ее гонял? Тут и к ворожейке не ходи — все, как на ладони.

Дед задумался.

Данилке бы сразу и сгинуть, хотя бы и за угол, не дожидаясь дедовых умозаключений, однако сдуру задержался, хотел услышать еще что-нибудь про покойницу. Тут дед его и прихватил!

— Ну, сучий сын, выблядок, подвел ты Родьку под виселицу! Мужик неведомо где ночь провел, пьяный до конюшни дополз, лыка не вяжет! У дьяка на него давно зуб! Значит, он, раб Божий, Устинью и удавил! А все через тебя!

— Да нет же! — изумился Данилка. — Он пьяный разве собаку пнет. И то не всякую!

— Как Устинью гонял — все видели! — отрубил дед.

— Так за дело же!.. — встрял земский ярыжка.

Дед грозно повернулся к нему. Стенька прикусил язык, да поздно было.

— За какое такое дело?

— А я почем знаю?! Да и недосуг мне! Я что велено сделал, а теперь вы уж сами ступайте, свою покойницу забирайте! — решительно пошел на попятный Стенька.

Краем уха даже Данилка слыхал, что Устинья за Татьяной недодала приданого. А чем не повод для смертоубийства? Бывает, за медный пятак душегубы на тот свет отправляют, а тут — целый список всякого добра… Вот скажи теперь возмущенному деду, что Родька поделом тещу свою порешил, — как раз затрещиной и отблагодарит. А затрещины у Акишева и по сей день крепкие были.