Читать «Республика попов» онлайн - страница 147

— Я не читал, — ответил Менкина, намеренный еще пуще раздражить следователя, чтобы больше узнать из интересной листовочки. И он дерзко предложил: — А вы дайте мне прочитать, пан секретарь. Раз уж все время об этом говорите.

— Придержи язык! — рявкнул следователь. — Ничего, я тебя обломаю, пройдет охота шутки шутить! К стенке прилипнешь, говорю!

Оба мерили друг друга взглядом. Потом следователь раздумал пока прибегать к насилию, но Менкине показалось, что отложил он это дело только потому, что его заинтересовала мысль в листовке.

— Вот тут Германия, — он как бы сгреб в воздухе кучку песку и стал рассуждать, не обращая внимания на Менкину. — Это Германия, а вот прочие страны, — он сгреб вторую воображаемую кучку. — Так делите мир вы, правоверные красные. А германо-советский пакт, его вы в расчет не берете, а? Что бабе хочется, то ей и снится. Так вы рассуждаете. Что ж, понимаю. В этой кучке, где производится больше стали, естественно, находится и ваша красная Россия. — Обозлившись внезапно, он рассыпал воображаемые кучки, захохотал. — Слушайте, а вы в своем уме? Россия — и западная плутократия, вот вы о чем мечтаете? В одну кучу их свалили, Россию и плутократию — подходящая компания! Значит, Россия и страны западной плутократии производят больше стали! Марш в камеру, сволочь! Мы с тобой иначе поговорим. Ручаюсь, пардону запросишь! Ты еще у меня отведаешь кровавой похлебки, это я тебе говорю! Марш, сволочь красная!

Впервые Менкина возвращался в камеру с удовлетворением. Он понял, что в листовке были аргументы, объясняющие, почему Германия не может победить. Теперь он узнал. Ведь до сих пор он лишь из упрямства не желал допустить, что победа будет на стороне рейха. Потому что, если победит рейх, значит, вся жизнь его, Томаша, оборачивается бессмыслицей. Тогда уж конец света, так ему представлялось, такой ужас несла в себе германская победа. Томаш из одного упрямства не допускал и не мог допустить мысли о собственном конце. А тем временем кто-то думал. Автор листовки противопоставил смелую мысль апокалиптическому всемирному ужасу. Непонятную, но тем более гнетущую тяжесть недовольства жизнью этот автор анализировал разумом, разумом искал оружие против этого гнетущего ощущения, преображал это смутное чувство в реальность экономики, он защищался с цифрами в руках, не падал духом, не сдавался. Он верил, но вера его шла от разума. И он боролся. Тот, кто писал листовку, был таким человеком. В голове Томаша светлело. Например, Лычко мог быть таким человеком. Томаш перестал думать о своем «дядьке», который своими «вольными беседами» чуть не довел его до сумасшествия. Решил: не говорить ничего. Плевать ему на «вольные беседы». Пусть. Он выдержит. Это решение все упростило. Томаш избрал простое оружие: молчание. Он не занимался больше своим мучителем, не спорил, не дискутировал с ним. Наконец-то он был один — и душа его отдыхала в тиши одиночки.