Читать «Волшебная лампа» онлайн - страница 50

       -- Заявленная тема: корень "ра", -- сказал Вадим. -- Тема заезженная. В сети разборов слов на всякие разные корни -- тьма-тьмущая. Что есть правда, что ложь? Наши гости попробуют разобраться. Как всегда первая минута нашим ученым, чтобы коротко высказать официальную точку зрения. Кто из вас двоих начнет? Андрей? Пожалуйста.

       Картинка на экране выглядит так. Пять маленьких окон, в центре самое большое, на нём Вадим. Ученые и профаны по разным углам. Когда кому-то дают слово, его окно перемещается в центр, становясь самым большим. Включается время -- на экране появляется таймер, отсчитывающий положенное.

       Андрей поправил очки на носу (к слову, они были на носу у всех участниках дискуссии, кроме Кривоходова), пухлые щеки вздрогнули, мелкие глазки заблестели, высокое чело натянулось. "Самый настоящий ученый" Андрей еще слегка надулся важностью и начал, слегка шепелявя:

       -- В русском языке слова состоят из корня, приставки, суффикса и окончания. Это известно всем и объяснено тоже всем еще в школе. Поэтому в слове "гора" есть корень "гор" и окончание "а". А в слове "нора" есть корень "нор" и окончание "а". И на этом всё, что нормальный человек должен знать об образовании этих слов. Эти игры с разбором русских слов на слоги, на корни и прочее -- это всего лишь отголоски... я бы даже сказал: атрибуты неославянства или, если хотите, неоязычества. Каждая новая "религия" хочет обрасти своими традициями, атрибутами и даже утвердиться, как самая древняя. Это невозможно сделать без таинственности, которая присуща и христианству...

       Перед Андреем на экране текла его минута. В этой программе очень строгие правила: с окончанием отпущенного времени звук с компьютера говорившего просто отключается. Нет никакой возможности переорать собеседника -- по крайней мере, на данном этапе. Многие, конечно, пытаются продолжать. Даже когда их окошко на экране становится маленьким, они кричат, машут руками, показывают факи, но тут Вадим может просто отключить и картинку с их камеры. А может и добавить время.

       -- Геннадий, пожалуйста, -- сказал Вадим, когда Андрей закончил. -- Тебе же есть, что возразить.

       Гена усмехнулся, тоже поправил очки. Его лицо -- противоположность Андрея. Тонкое, хищное, глаза чуть раскосы. Сам тоже худ, а голос громок.

       На экране отразились две минуты -- защищающимся дается времени больше.

       -- Наших уважаемых ученых, конечно, можно понять, -- начал Гена басом, -- они в школе сидели на первых партах, и пока их одноклассники лапали девчонок на задних, они лапали учебники. Потом они долго старались потерять девственность в университете, сидя там же, на первых партах, и грызли гранит науки. И те самые ребята с задних парт каким-то образом тоже закрывали сессию, пусть хуже, но девок при этом лапали по-прежнему. Вот уже кончился университет и наши отличники устроились за десять тысяч работать в музей. Они, считай, в жизни состоялись, грызя гранит науки. Этот гранит они грызли, наверное, половину своей жизни. И вот тут -- на тебе! Вдруг обнаруживается, что нечто из их знаний, колесо, на которое они молились, то, чем они тешили себя десятки лет -- может быть иначе. Думая на своих первых партах: погоди-погоди, троечник, поймаешь ты на Аньке сифилис, а я буду великим ученым! Как Гнилорыбов буду! О-го-го! Обнаружилось, что священная корова сдохла. Что какой-то сатирик, что лошье ненаучное вдруг выдвигает такую стройную теорию, которая бьет вроде бы язык, но нет. Она бьет все науки. И в первую очередь -- историю. А на историю навешано всё в их музейном прыщавом мире. Ведь может так случиться -- эти знания выяснятся неверными. И снова придется сидеть на этой первой парте и учить, и учить, пока на задней Задорнов...