Читать «Загадка белого «Мерседеса»» онлайн - страница 15

— Минимум суеты; это у вас хорошо получилось. А теперь вам лучше постараться понять, что будет дальше. Это будет перепечатано, и я вам прочитаю, вы одобрите и подпишете. На этом неприятная часть кончается. Записывать эти вещи противно, слушать еще хуже. После этого больше ничего делать не надо. Вы ждете, пока начнут вращаться колеса, что иногда происходит быстро, а иногда мучительно медленно. Вам придется побывать во Дворце правосудия, а через день-два после этого вы предстанете перед судьей в местном суде. За подобное дело вас подержат под стражей, и вы, вероятно, получите несколько дней тюремного заключения, в зависимости от того, какое впечатление произведете. Во всем этом ничего особенно неприятного нет, но у вас будет смутное ощущение того, что вы находитесь в мире, где людей — в полном смысле этого слова — нет. Это смущает, пока не привыкнешь.

— А вы действительно привыкли? — спросила Люсьена холодно.

— Нет, мадмуазель, я не привык. Но это моя работа, а в каждой работе есть вещи, которые неприятны, так что не подумайте, что я жалуюсь. Ну, вот и все. Вы были правы, поступив так, как поступили, но вероятно, вы еще пожалеете об этом. Теперь на вас заведено дело в полиции: не говорите, что я вас не предупреждал.

После того, как защелкали двери и замки перед арестованной, он откинулся на стуле и зевнул, закинув руки за голову. Он устал. «Странно, я ведь не делал ничего утомительного, — подумал он. — Не хватало еще разволноваться из-за этой девушки».

Люсьену присудили к несколько большему штрафу, чем заслуживал ее проступок, видимо, она произвела не слишком благоприятное впечатление во Дворце правосудия. Бунт надо подавлять. Они видели только холодное и враждебное лицо. Ну, а что касается судьи в полицейском суде, то у него и не было возможности увидеть нечто большее: молодой даме следует преподать урок, и он утвердил приговор. Может быть, он полагал, что этим содействует лучшему воспитанию собственной дочери, — она была того же возраста, что Люсьена, и причиняла ему немало беспокойства, которое он тщательно скрывал.

Поскольку Люсьена ничего не отрицала, бумаги, подготовленные ван дер Вальком, были единственными уликами. Она не нашла нужным что-нибудь сказать. Минхер Маркевич написал маленькое письмецо, которое не фигурировало на судебном заседании. Минхер ван Харт с улицы Франса ван Миериса сделал, что мог, но его обескураживало создавшееся у него впечатление, что Люсьена испытывает к нему антипатию и ни капли благодарности. Она не прислушалась к его добрым советам — значит, она неблагодарна. Ему не приходило в голову, что она могла испытывать безразличие, нет, дело было в ее антипатии к нему. И все же он пригласил дорогого адвоката, который изрекал оправдания поступку Люсьены голосом, полным небрежной страсти. Судья вежливо выслушал его и пожал плечами. У Люсьены нет ни отца, ни матери? Верно. Но разве она не была интеллигентной молодой особой, которая получила хорошее воспитание и которой следовало вести себя иначе? Разве ей не помогали, не давали советов со всех сторон? Разве не проявили к ней доверия, которое она сразу же предала? Нет, нет, это его долг, четырнадцать дней.