Читать «Палачи и жертвы» онлайн - страница 86

С этого момента доказательства существования опаснейшего заговора посыпались как из рога изобилия: арестованный профессор Виноградов, которому в то время было под семьдесят, под угрозой избиения признался, что «вместе с профессором Я. Г. Этингером и по инициативе последнего умертвил товарища А. С. Щербакова», а бывший начальник Лечсанупра Кремля профессор П. Егоров и врач–терапевт Г. Майоров, не выдержав примененных к ним физических методов воздействия, показали, что по заданию английской разведки «неправильно диагностировали заболевание товарища А. А. Жданова, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому заболеванию режим и в итоге умертвили его».

Теперь Рюмину предстояло воедино связать врачей–предателей с предателями–чекистами, все еще отрицавшими как наличие еврейского заговора, так и свою причастность к злодействам подкупленных врагом медиков. Вошедший в азарт Рюмин не сомневался в победе: ведь, фигурально выражаясь, у него на руках был козырный туз — датированное августом 1948 года донесение заведующей отделением функциональной диагностики Лечсанупра Кремля Лидии Тимашук на имя генерал–лейтенанта госбезопасности Н. Власика о лечении больного Жданова вопреки объективным данным кардиограмм. Причем тревожный сигнал доктора Тимашук через Власика попал к руководителям МГБ и после сугубо формальной проверки — представьте себе! — был подшит в дело. Кто же нынче, когда следствие располагает совокупностью улик, поверит Абакумову и его еврейским прихвостням, что здесь имело место обыкновенное ротозейство, а не измена Родине? Нет, им нипочем не отвертеться: спеклись, голубчики!

Как раз в эту пору Рухадзе и напросился на прием к Рюмину, который, невзирая на чрезмерную занятость, без проволочек назначил аудиенцию, — зная, что грузинский коллега в поте лица своего разматывает запутанный мегрельский «клубок», державший нос по ветру следователь № 1 не мог отказать ему во внимании.

В лубянской иерархии занимаемая должность неизменно стояла выше воинского звания, поэтому старший по чину и по возрасту Рухадзе дипломатично принял позу просителя. У него, как он объяснил, есть трудности, затягивающие следствие и, увы, вызывающие тягостные сомнения в том, что такое ответственное, поставленное на особый контроль дело увенчается должным образом. К несчастью, дорогой товарищ Сталин почему–то не разрешил пытать ни Михаила Барамию, ни Авксентия Рапаву, ни даже бывшего прокурора республики Шонию — Ивана Рапаву можно, Чичинадзе тоже, а этих нет. Но без острых методов допроса перечисленные враги народа не дают признательных показаний относительно связей с меньшевистской эмиграцией и с иностранной разведкой. Между тем без их признаний не обойтись — его, Рухадзе, наверняка упрекнут за то, что он не выложил на стол «царицу доказательств». Словом, ему нужен мудрый совет — как поступить?