Читать «Палачи и жертвы» онлайн - страница 78

Рухадзе понравился Сталину, вернее сказать, показался в принципе пригодным для выполнения той серьезной задачи, что уже оформилась в мозгу живого классика марксизма–ленинизма. Но Сталин не спешил посвящать Рухадзе в тонкости и решил присмотреться к нему, прикинуть, достоин ли он доверия. Сталин говорит с ним о том о сем, и Рухадзе не в состоянии уловить переломный момент разговора — когда Вождь вдруг спросил, откуда он родом. Рухадзе происходил из Восточной Грузии, был уроженцем Гардабанского района, что как нельзя лучше устраивало Сталина. Зато Рухадзе мгновенно усек иронию Вождя по отношению к мегрельцам, и когда тот спросил о Рапаве — что он теперь делает? — находчиво пояснил: «Подстрекает работников госбезопасности из числа зугдидцев и абашцев писать кляузы на новое руководство».

Их Цхалтубо Сталин перебрался в Ахали—Афони, 3 ноября 1951 года позвонил Рухадзе и без обиняков спросил: «Говорили ли вы Мгеладзе, что Барамия покровительствовал взяточнику, бывшему прокурору Сухуми Гвасалии, и добился его освобождения?» Рухадзе подтвердил, что такой разговор имел место: год назад он, будучи в Сухуми, возмущался поведением Барамии в деле Г васалии, расспрашивал о подробностях и довел до сведения Мгеладзе, что прокурор республики Шония не намерен вносить протест, потому что Гвасалия под надежной защитой Барамии. Тогда Сталин недовольно спросил: «А почему вы это не сказали, когда были у меня?» Рухадзе ответил, что, мол, не пришлось к слову. «Я не ожидал, что вы из трусливых. Напишите и пришлите мне все, что вы знаете по этому поводу», — и Сталин повесил трубку.

Итак, уловка сработала, и Рухадзе немедленно составил докладную, в которой выставил Барамию в самом дурном свете. Поскольку один- единственный факт с сухумским прокурором, чье уголовное дело, кстати сказать, было прекращено Верховным судом СССР по протесту Прокуратуры Союза за недоказанностью обвинения, выглядел не слишком убедительно, Рухадзе присовокупил сюда дела бывшего прокурора Закарая, а также адвокатов Долидзе и Алшибая, которые тоже обвинялись во взяточничестве, и на их примерах сформулировал вывод, что Барамия вытаскивает из беды мегрельцев, совершивших тяжкие преступления и обоснованно привлекавшихся к уголовной ответственности. Более того, Рухадзе решил лично доставить в Ахали—Афони написанный им донос и, как видно, угодил вождю, ибо был снова приглашен к столу, где на сей раз кроме Сталина, Поскребышева и Власика сидели министр госбезопасности СССР Игнатьев и начальник погранвойск МГБ СССР Стаханов.