Читать «Оранжевый портрет с крапинками» онлайн - страница 268
Владислав Петрович Крапивин
Поганель подгреб, замахал руками.
— Эй! На линкоре! Это я, Вова Свистогонов! Помогите подняться!..
Несколько матросов уголовного вида помогли несчастному Вове Свистогонову забраться по спущенному штормтрапу на борт. При этом не выказывали ни уважения, ни сожалений по поводу измученного вида своего сообщника.
Поганель встал на палубе. С него текло.
— Где шеф? У меня важнейшая информация... про «Кречет»...
— Про «Кречет» шеф и без тебя все знает. А ты к нему лучше пока не суйся. И так задолбал его своими сообщениями, он велит утопить тебя, — посоветовал один из матросов.
— Я кушать хочу. Дайте сухарик...
Сжалились, дали мокрому Вове Свистогонову сухарик. Он присел на корточки у рубки.
— Что за отношение к человеку. Я навел вас на сокровище, а вы...
— Сиди и не пикай... сокровище... — сказали ему.
«Кречет» удалялся от острова Три Кота. Все собрались на корме и смотрели на зловещие скалы, похожие на торчащие кошачьи уши. Капитан сам стоял у руля.
— Ну, идите, разбирайтесь, что там за сокровище, — сказал он остальным. — Потом смените, посмотрю и я... — Ему, капитану, неприлично было оставлять дела даже ради самых удивительных находок. Судно и дисциплина прежде всего.
Все направились в кубрик. Владик заскочил на нос, отвязал от поручней зайца.
— Андрюшка, не сердись, что я не взял тебя на остров. Кто-то должен был охранять яхту...
Андрюшка не сердился.
— Сейчас увидишь кучу золота, — пообещал ему Владик.
В кубрике все собрались у стола. А Гоша даже забрался на стол. Готовился вывалить на него содержимое портфеля (только ему это было под силу).
Каждый замер в нетерпении.
— Гоша, давай, — выдохнул Владик.
Гоша расстегнул и взял портфель за нижние углы. Поднял. Поток желтого металла хлынул на пластик стола. У всех сделались восторженные лица. Сначала. А потом... потом все запереглядывались, снова уставились на желтую груду. Максим первый запустил в нее пальцы. Оглядел всех, хмыкнул:
— Я же говорил: будет привет от Васи. Это не золото. Это медные пуговицы...
Если бы по этой истории снимался фильм, у режиссера и оператора открылись бы широкие возможности продемонстрировать зрителям разочарование и уныние, воцарившееся на «Кречете». Можно было бы по очереди показать крупными планами скорбные лица всех персонажей, озвучить вздохи дядюшки Юферса, бормотание Гоши о том, что «это самое... оно, конечно, да... но все-таки нет...». И даже (на фоне мелодии какой-нибудь самой печальной морской песни) воспроизвести невольно возникшие у гнома-стихотворца строки:
— Вот именно! — воскликнул Владик. — Мы ведь все-таки живы! Значит, не все потеряно!
Надо сказать, что он в отличие от всех других (как и заяц Андрюшка — показать его крупным планом!) не поддался унынию. Пока остальные предавались печали, он разглядывал пуговицы и убеждался, что они не простые, не «нынешние», а, скорее всего, срезаны со старинных морских мундиров.
