Читать «Шахристан» онлайн - страница 4

С этого часа Мальчику стало ясно, что старший вожатый будет Мистером Но.

Еще до приезда сюда, Мальчик знал, что горный лагерь — волшебная страна, и, чтобы не обмануться в нагромождении заурядных имен и названий, за которыми, на самом деле, кроются чудеса, он, в обычной для него манере, стал приделывать ко всему самодельно-экзотические заголовки и ярлычки.

3. Шахристан

Заканчивался учебный год, и Мальчику обещался пионерский лагерь — на море, в Крым.

Море! — слово с радостным восклицанием, место, где ни разу не был за недолгую еще, впрочем, жизнь.

Праздник ожиданий, в плотных днях которого домашним магнитофоном крутились музыки о крае земли: «…мир бездонный!.. Сонный шелест волн прибрежных…», торопливо перечитывались рассказы Александра Грина, грезились неизведанные, но вычитанные, выслушанные, — и всем этим уже своеобразно представленные и понятые места, — всё в янтарном свете безотчетного, как во сне, неповторимого, невоспроизводимого наяву счастья…

Но затем, уже в середине лета, пришло разочарование: вместо моря будет пионерский лагерь в таджикских горах, в Шахристанском ущелье… Туркестанский хребет представился из памяти от каких-то картинок: синие скалы с белыми пиками…

Крым и голубое море — горная вода и влажные горы, — ставшие такими близкими, вдруг оказались недосягаемыми…

А горы сухие казались неравноценной, поэтому не очень радостной заменой, — голубое море грустно разбивалось о синие скалы.

Но детская неутомимость и неунываемось искала выхода — возмещения потерь и несбыточности. Нашлось немного: Высоцкий («Лучше гор могут быть только горы…»); в городской библиотеке дали «Таджикские сказки» и научную книгу, посвященную кочевым народам, которую он внимательно просмотрел — ему понравились иллюстрации.

В одном журнале, — торопливое листание в поисках «горного смысла», — Мальчику попалась на первый взгляд заурядная и безыскусная фотография, часть восточного пейзажа: кусок домовой стены — мозаичная плитка, лепящая незамысловатый орнамент с ничего не сулящими, циклическими повторами простых узоров… Но Мальчику, поклоннику Ее величества Геометрии, показалось, что главное в картинке не стена, а калитка, — предваряемая высокой парадной ступенью, похожей на пузатый камень (выпуклое увеличение от близкой фотосъемки), — и украшенная глубокой, рельефной резьбой: секущий дверную плиту, от верха до низа, узкий и острый ромб, с глубокой выемкой по горизонтальной гипотенузе, делящей фигуру и калитку надвое — то ли смежились рукоять к рукояти два меча, грозя небу и земле, то ли это своенравный крест, сотворённый тайной радостью пленного мастера, грека или славянина. И только позже, устав от разглядывания фотографии и поиска в ней знакового смысла, диковинного или казусного, он заметил, что в прозоре приоткрытой калитки — белесый земляной пол, переходящий, видимо, в сад: темная крона со светлеющей к макушкам проседью, за которой угадывается невидимое солнце…

В самолете вспоминались веселые грузинские фильмы-короткометражки с горными сюжетами, где жили смешные, добродушные герои, которым всегда сочувствуешь, — и опять поднялось настроение, несколько увядшее в дорожной суете, в переживаниях от первого полёта над землей.