Читать «Дюма. Том 45. Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии» онлайн - страница 37

В это время у подножия пика Открытия появился Телемах; он шел, опустив руки и голову, уныло глядя перед собой, в отчаянии оттого, что опять возвращается, не принося известий ни об одном из сыновей хозяина.

VI

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Теперь пусть читатели позволят нам покинуть отца с сыном во время их счастливой встречи и, вернувшись вместе с нами к прошлому, согласятся проследить духовное преображение, что произошло за четырнадцать лет с героем нашей истории, которого мы ранее показали мальчиком, а только что — взрослым человеком.

Вначале мы хотели просто-напросто передать читателю то, что рассказал Жорж отцу о событиях, произошедших за эти четырнадцать лет, но подумали, что такое повествование явилось бы отражением тайных помыслов и скрытых чувств и могло бы вызвать недоверие к человеку с таким характером, каким наделен Жорж, особенно если он сам говорит о себе. Потому мы решили по-своему рассказать эту историю, и, поскольку это не исповедь самого Жоржа, мы не скроем ничего, ни плохого, ни хорошего, и не утаим никаких мыслей, будь они похвальные или постыдные.

Итак, начнем рассказ с того же, с чего начал и Жорж.

Пьер Мюнье, чей характер мы уже пытались очертить, еще в начале своей сознательной жизни, то есть тогда, когда он из ребенка превратился во взрослого мужчину, занял по отношению к белым позицию, от которой не отступал никогда: чувствуя, что у него нет ни сил, ни воли сражаться с их бесчеловечными предрассудками, он решил обезоружить противников неизменным смирением и неисчерпаемой покорностью; всю свою жизнь он словно просил прощения за то, что родился. Человек глубокого ума, он не пытался занять какую-либо должность или особое положение в обществе, а старался затеряться в толпе, не бросаясь в глаза. Стремление, заставившее его отстраниться от общественных интересов, руководило им и в частной жизни. Щедрый по натуре человек, богатый, он не признавал в своем доме никакой роскоши и содержал его с монашеской скромностью, хотя у него было около двухсот негров, что соответствовало в колониях состоянию с рентой более чем в двести тысяч ливров. Он путешествовал верхом до тех пор, пока возраст, а вернее, огорчения, сломившие его раньше времени, не заставили сменить эту скромную привычку на более аристократическую и купить паланкин, такой же простой, как у самого бедного обитателя острова. Тщательно избегая малейших ссор, всегда вежливый и любезный, он готов был оказать услугу даже тем, к кому в глубине души чувствовал антипатию. Он предпочел бы потерять десять арпанов земли, чем начать или даже продолжить судебный процесс, в результате которого мог бы выиграть двадцать. Если у кого-нибудь из обитателей острова случалась нужда в саженцах кофе, маниоки или сахарного тростника, он мог быть уверен, что получит их у Пьера Мюнье, который еще и поблагодарит его за то, что тот обратился именно к нему. Все эти добрые поступки, совершаемые по велению отзывчивого сердца, могли быть отнесены за счет его покорного характера. Это снискало ему дружбу соседей, но дружбу своеобразную: соседям и в голову не приходило сделать ему добро, они ограничивались тем, что не причиняли ему зла. В то же время среди них имелись и завистники: они не в состоянии были простить Мюнье значительное состояние, многочисленных рабов и безупречную репутацию; они постоянно старались унизить его напоминанием о том, что он цветной; г-н де Мальмеди и его сын Анри были в их числе.