Читать «А. Дюма. Собрание сочинений. Том 38. Красный сфинкс. Голубка» онлайн - страница 11

Александр Дюма

И, взяв со стола кошелек, сьёр Пьер де Бельгард, маркиз де Монбрён, сеньор де Сукарьер, бросил его к ногам хозяина «Крашеной бороды»; из кошелька вывалилось десятка два луидоров, в то время как Сукарьер отправил четыре свертка по сто пистолей каждый к себе в карман, причем этот фокус не встретил возражений маркиза Пизани: тот, вовсе не желая оказаться замешанным в этой стычке, выскользнул из дома и поспешил удалиться, что при его длинных ногах было нетрудно.

Хозяин гостиницы и его поварята были ошеломлены перечислением этих блестящих имен и пышных титулов, а больше всего — звоном золота, раскатившегося при падении на пол. Они почтительно стащили свои колпаки, неловко поклонились, пятясь, и сняли обе свечи со стен, чтобы иметь честь посветить господам дворянам, которые соблаговолили убить у них человека и оставили кошелек, полный золота, а г-жа Солей, будучи хорошей хозяйкой, поспешила собрать его и спрятать в карман, причем, надо заметить, без малейшей мысли причинить ущерб хоть в одно экю своему мужу: брак их был заключен на основе общности имущества.

Затем Сукарьер, дополняя торжественность своих слов достоинством жестов, запахнул плащ, подкрутил усы, сдвинул шляпу на левое ухо и, округлив руки, упругим шагом величественно вышел.

Его спутники покинули зал более скромно, но все же сохраняя на лице высокомерное и решительное выражение, внушавшее уважение толпе.

Пока эта троица догоняет маркиза Пизани, сообщим нашим читателям кое-какие необходимые подробности о персонажах, только что выведенных нами на сцену.

Главным действующим лицом рассказанной нами драмы был, как сказал Сукарьер, маркиз Пизани, сын г-жи маркизы де Рамбуйе, дочери Жана де Вивонна и римской дамы Джулии Савелли. Назвать имя маркизы де Рамбуйе — значит назвать имя той, что, в течение полувека задавая тон обществу XVII столетия, заложила основы современного общества.

Маркиз Пизани появился на свет красивым, белокурым, белолицым, пряменьким, как и пять остальных детей маркизы, и, без сомнения, вырос бы высоким и хорошо сложенным, ничем не отличаясь от «елей Рамбуйе», как называли отпрысков этой прекрасной семьи; но у него в младенчестве был вывихнут позвоночник. Этот несчастный случай сделал его человеком, какого мы видели, то есть настолько страшно изуродованным, что на его двойной горб невозможно было приладить кирасу, сколько ни обращался он к самым искусным оружейникам Франции и Италии. Это уродство иногда превращало его — родовитого дворянина, наделенного умом и сердцем, — в одно из самых злобных и самых скверных созданий на свете, наподобие демона, для кого все средства хороши, лишь бы уничтожить то, что молодо и прекрасно. Во время приступов ярости (свидетелями одного из них мы были), охватывавших его обычно при очередной любовной неудаче, он способен был совершить самое черное преступление, постыдное для вельможи его имени и его ранга.