Читать «В одном лице» онлайн - страница 4

Так или иначе, мисс Фрост ничего не узнала о моих эротических переживаниях во время попытки во второй раз получить у нее «Большие надежды». Более того, ей удалось создать у меня впечатление, что при таком количестве книг в библиотеке перечитывать любую из них будет бесстыдной тратой времени.

— Что такого особенного в «Больших надеждах»? — спросила она.

Она была первой, кому я сказал, что хочу стать писателем из-за «Больших надежд», но в действительности дело было в ней.

— Ты хочешь стать писателем! — воскликнула мисс Фрост; восторга в ее голосе я не уловил. (Годы спустя я не раз задавался вопросом: возмутилась бы она, если бы я сообщил, что подумываю выбрать карьеру содомита?)

— Думаю, да, — ответил я.

— Ты никак не можешь быть уверен, что станешь писателем! — сказала мисс Фрост. — Это не та профессия, которую выбирают.

Разумеется, она была права, хотя тогда я этого не знал. К тому же я упрашивал ее не только ради самой книги; отчасти мои мольбы были такими пылкими потому, что чем больше выходила из терпения мисс Фрост, тем больше мне нравилось, как у нее от возмущения перехватывает дыхание — и как вздымается и опадает ее удивительно девичья грудь.

В мои пятнадцать она сразила меня точно так же, как и двумя годами ранее. Нет, виноват, беру свои слова обратно: в пятнадцать она пленила меня еще сильнее — в тринадцать лет я просто мечтал, что когда-нибудь займусь с ней сексом и стану писателем, — тогда как к пятнадцати годам воображаемый секс успел обрасти подробностями, и я даже успел написать несколько фраз, которыми искренне восхищался.

Конечно, и секс с мисс Фрост, и карьера писателя были маловероятны — но стоило ли полностью отрицать такую возможность? Удивительно, но у меня хватало наглости в нее верить. Откуда взялись такая раздутая гордыня и небоснованная самоуверенность? Я подозревал, что все дело в наследственности.

Я говорю не о матери — в работе суфлера, вынужденного сидеть за сценой, никакой гордыни я не усматривал. В конце концов, я проводил большую часть вечеров вместе с мамой в нашем тихом пристанище более или менее одаренных (и не одаренных вовсе) актеров. Наш маленький театр вовсе не был средоточием гордыни и самоуверенности — именно поэтому он и нуждался в суфлере.

Если причина моей гордыни и крылась в генах, то виноваты были, без сомнения, гены моего биологического отца. Мне сказали, что я никогда его не видел; я знал о нем только со слов других, и слова эти по большей части были отнюдь не лестными.

Дед обычно называл его «связистом» — или, реже, «сержантом». Из-за сержанта моя мать бросила колледж, рассказывала бабушка (она предпочитала называть его «сержантом» и произносила это слово с презрением). Действительно ли Уильям Фрэнсис Дин послужил причиной того, что моя мать бросила колледж, — этого я не знал; вместо колледжа она поступила на курсы секретарей, но еще до того они с отцом зачали меня. В результате мать бросила и курсы тоже.