Читать «Записанное не пропадает» онлайн - страница 24

— Семьсот лет, ура! Восемьсот — ура! Тысячу — урра!!!

— Ишь разохотились!

— Слушайте, а ведь это скучно: тысячу лет ты инженер, тысячу — блондин, тысячу лет — пигмей.

. — Нет, уж новая жизнь — новая внешность и новый темперамент. По вкусу. По каталогу.

— А я в следующей жизни стала бы мужчиной.

— Поговорка была: если бы молодость знала, если бы старость могла… НаКонец-то совершенство: могучие старики.

— Отменяется растрата сил человеческих. Только выучился…

— Мне главного нашего жалко. Голова математика, пальцы художника. Обидно двух лет не дотянул.

— Люди прошлого не должны быть обездолены.

— Ученые придумают. Есть же герасимоведение восстановление портрета по черепу. Вот и тело восстановят как-нибудь — по клеточкам, по химии волос, костей, что ли…

— Пушкина. Пусть бы написал о нашей эпохе!

Девушка протягивает другу обе руки.

— Сто жизней проживем вместе, правда?

— Ура! Нашим ученым — ура! Все вместе, хором: ура!

Но мир велик и многолюден. Есть в нем и такие, которые не радуются даже в этот день всемирной радости.

С озабоченным видом набирают они номера на своих браслетах, взывают:

— Справочная, дайте мне позывные Гхора. Через ноль? А профессора Зарека? Тоже через ноль? Безобразие!

В XXIII веке каждый человек с каждым может связаться по радио. Каждый друг знает пожизненные позывные друга, каждый возлюбленный с нежностью шепчет любимое имя и номер любимой. Но есть люди, которых можно вызывать только через ноль — через радиосекретаря, иначе им некогда будет работать и спать. Чаще это знаменитые врачи, знаменитые артисты и знаменитые космонавты. У Ксана тоже номер с нулем. И он сам распорядился дать браслеты с нулем Зареку, Гхору и Ладе. Ведь он знал, что мир велик и даже в праздник радости найдутся несчастные. Статистика говорит, что каждую секунду на Земле умирает один человек. Их близким невозможно ликовать в надежде на будущее. Им надо спасать умирающего сейчас.

— Справочная, дайте номер помощника Зарека, высокого такого, полного, его показывали на экране. Киме 46–19? Спасибо.

И слабенький ток вызова иголочкой покалывает кожу Кима. На его браслете, таком инертном до сегодняшнего дня, чередой проходят незнакомые гости.

Женщина средних лет (выше средних) с малоподвижным, искусственно подкрашенным лицом. Чувствуется, что кожа натянута и выделана усилиями многих косметиков.

— Вы Ким, помощник Зарека? Ох какой милый мальчик! Голубчик, вы, верно, знаете меня в лицо. Я Мата, артистка, я «Девушка, презирающая любовь», я «Цветочница из Орлеана», я «Наташа Ростова». Милый, мне нужна молодость как воздух. Мое амплуа — расцветающие девочки, я не могу играть властных и злобных замоскворецких старух.

— К сожалению, товарищ, все это дело будущего…

Наблюдения… Специальные заседания. До свидания…

Рад бы…

Покалывание.

Глубокий старик. Сухое, желтое, как будто пергаментное лицо.

— У меня, дорогуша, была мечта в жизни: перевести на русский язык «Махабхарату» всю целиком. Но это сотни тысяч стихов, лет тридцать усидчивой работы. Милый, запишите меня на вторую жизнь. Обещайте, тогда завтра же приступлю к работе.