| He was the friend of the king, who honored highly, as everyone knows, the memory of his father, Henry IV. | Он был другом короля, как всем известно -глубоко чтившего память своего отца, Генриха IV. |
| The father of M. de Treville had served him so faithfully in his wars against the league that in default of money-a thing to which the Bearnais was accustomed all his life, and who constantly paid his debts with that of which he never stood in need of borrowing, that is to say, with ready wit-in default of money, we repeat, he authorized him, after the reduction of Paris, to assume for his arms a golden lion passant upon gules, with the motto FIDELIS ET FORTIS. | Отец г-на де Тревиля так преданно служил ему в войнах против Лиги, что за недостатком наличных денег, - а наличных денег всю жизнь не хватало беарнцу, который все долги свои оплачивал остротами, единственным, чего ему не приходилось занимать, - что за недостатком наличных денег, как мы уже говорили, король разрешил ему после взятия Парижа включить в свой герб льва на червленом поле с девизом: Fidelis et fortis. |
| This was a great matter in the way of honor, but very little in the way of wealth; so that when the illustrious companion of the great Henry died, the only inheritance he was able to leave his son was his sword and his motto. | То была большая честь, но малая прибыль. И, умирая, главный соратник великого Г енриха оставил в наследство сыну всего только шпагу свою и девиз. |
| Thanks to this double gift and the spotless name that accompanied it, M. de Treville was admitted into the household of the young prince where he made such good use of his sword, and was so faithful to his motto, that Louis XIII, one of the good blades of his kingdom, was accustomed to say that if he had a friend who was about to fight, he would advise him to choose as a second, himself first, and Treville next-or even, perhaps, before himself. | Благодаря этому наследству и своему незапятнанному имени г-н де Тревиль был принят ко двору молодого принца, где он так доблестно служил своей шпагой и был так верен унаследованному девизу, что Людовик XIII, один из лучших фехтовальщиков королевства, обычно говорил, что, если бы кто-нибудь из его друзей собрался драться на дуэли, он посоветовал бы ему пригласить в секунданты первым его самого, а вторым - г-на де Тревиля, которому, пожалуй, даже следовало бы отдать предпочтение. |
| Thus Louis XIII had a real liking for Treville-a royal liking, a self-interested liking, it is true, but still a liking. | Людовик XIII питал настоящую привязанность к де Тревилю - правда, привязанность королевскую, эгоистичсскую, но все же привязанность. |
| At that unhappy period it was an important consideration to be surrounded by such men as Treville. | Дело в том, что в эти трудные времена высокопоставленные лица вообще стремились окружить себя людьми такого склада, как де Тревиль. |
| Many might take for their device the epithet STRONG, which formed the second part of his motto, but very few gentlemen could lay claim to the FAITHFUL, which constituted the first. | Много нашлось бы таких, которые могли считать своим девизом слово "сильный" - вторую часть надписи в гербе де Тревилей, но мало кто из дворян мог претендовать на эпитет "верный", составлявший первую часть этой надписи. |
| Treville was one of these latter. | Тревильэто право имел. |
| His was one of those rare organizations, endowed with an obedient intelligence like that of the dog; with a blind valor, a quick eye, and a prompt hand; to whom sight appeared only to be given to see if the king were dissatisfied with anyone, and the hand to strike this displeasing personage, whether a Besme, a Maurevers, a Poltiot de Mere, or a Vitry. | Он был один из тех редких людей, что умеют повиноваться слепо и без рассуждений, как верные псы, отличаясь сообразительностью и крепкой хваткой. Глаза служили ему для того, чтобы улавливать, кг гневается ли на кого-нибудь король, а рука - чтобы разить виновника: какого-нибудь Бема или Моревера, Польтро, де Мере или Витри. |
