Читать «Почему Маркс был прав» онлайн - страница 101

Забавная американская концепция классовости хотела бы представить дело так, что класс по большей части личностное позиционирование. Мол, средний класс должен расстаться с чувством презрения к рабочему классу примерно так же, как белые должны прекратить чувствовать превосходство над афроамериканцами. Но для марксизма вопрос лежит отнюдь не в плоскости личных отношений. Класс в марксизме, подобно добродетели у Аристотеля, определяется не тем, как вы чувствуете, а тем, что вы делаете. Это прежде всего вопрос о месте, которое вы занимаете в рамках определенного способа производства, - являетесь ли вы рабом, свободным крестьянином, землевладельцем, собственником капитала, финансистом, продавцом своей рабочей силы, мелким собственником и т. д. Марксизм не опровергается тем, что в Итонском колледже начали пропускать звук h в начале слов, принцы королевского дома валяются на помойках возле ночных баров или некоторые более древние формы классовых различий теряют свою четкость под напором такого универсального растворителя, как деньги. Тот факт, что европейская аристократия считает за честь быть на короткой ноге с одним из основателей Rolling Stone Миком Джаггером, явно не свидетельствует о начале перехода к бесклассовому обществу.

Мы много слышали о предполагаемом исчезновении рабочего класса. Однако прежде чем вплотную заняться этой темой, посмотрим, что говорят о менее разрекламированном уходе со сцены традиционной высокопробной буржуазии. Как считает Перри Андерсон, своеобразный тип людей, незабываемые изображения представителей которого мы находим в романах таких авторов, как Марсель Пруст или Томас Манн, в настоящее время практически исчез.

«В общем и целом, - пишет Андерсон - та буржуазия, которую знали Бодлер или Маркс, Ибсен или Рембо, Гроц или Брехт, Сартр или О’Хара, отошла в прошлое». Тем не менее социалистам не следует чрезмерно ликовать в связи с этой поминальной заметкой, ибо, продолжает Андерсон, «место компактного однородного амфитеатра занял аквариум текучих, изменчивых форм - прогнозисты и менеджеры, аудиторы и налоговые оптимизаторы, администраторы и управляющие фондов: функции монетарного универсума, которые не знают социальной устойчивости или стабильных отличительных черт».

Классы постоянно меняют свою структуру, но это не означает, что они бесследно пропадают.

Стирать отличия, рушить иерархии и смешивать воедино множество отдельных форм жизни заложено в самой природе капитализма. Нет другой столь же скомбинированной и плюралистичной формы жизни. Когда дело доходит до тех, кто точно подлежит эксплуатации, система оказывается замечательно уравнительной. Она выступает столь же антииерархичной, как самый благочестивый постмодернист, и столь же щедро общедоступной, как самый ревностный англиканский викарий. Она беспокоится о том, чтобы не упустить абсолютно никого. Там, где создается прибыль, черные и белые, женщины и мужчины, дети и пожилые люди, соседи по Уэйкфилду и крестьяне на Суматре - все они становятся зернами для ее мельницы и будут размолоты с полнейшей беспристрастностью. Именно товарная форма производства, а вовсе не социализм является величайшим уравнителем. Товар не проверяет, где его потенциальный потребитель заканчивал школу и не произносит ли он «безен» вместо «бизон». Он внедряет тот самый вид удручающего единообразия, который, как мы видели, Маркс не принимал категорически.