Читать «Газета Завтра 6 (1158 2016)» онлайн - страница 46
Газета Завтра
Не знаю, кто как, а я больше всего жду этого спасительного пророчества Юрия Кузнецова.
Русь-Восток-Запад
Русь-Восток-Запад
Галина Иванкина
Евразия Серебряный век евразийство Культура Общество
евразийство как основа мировой культуры
Сергей Есенин
…Выдающийся мастер Андрей Михалков-Кончаловский писал: "Куросава был для меня открытием ещё одного измерения в искусстве кино. У него настоящее чувство эпического. Недаром он, быть может единственный, способен передавать на экране Шекспира: "Трон в крови" — "Макбет", "Ран" — "Король Лир". Японский гений кинематографа и, пожалуй, самый европейский автор всех времён и народов — Уильям Шекспир — объединены в созидательном замысле, в евразийской идее вечного сотворчества. Безусловно, запад есть запад, восток есть восток, а Русь… птица-тройка — она несётся то с востока — на запад, то с запада — на восток. Оттого-то "…умом Россию не понять". Русский человек способен увидеть точность и ясность Куросавы в трактовании Шекспира. Постичь запад через призму востока и как в случае с Кончаловским, создать свою версию айтматовского "Первого учителя" в ощущениях Куросавы, но, вместе с тем, очень по-русски.
Споры о том, что есть Россия — восток иль запад, ведутся очень давно и до сих пор не привели к безупречному выводу. Что-то да мешает — вроде бы культура рафинированно-европейская, придворная, имперская, с романтикой и дендизмом, с философией и технократическими идеями. Но и многовековой симбиоз с Ордой невозможно вычеркнуть, нравится нам это или нет. Я умышленно допускаю это слово — симбиоз (а не иго, как чаще всего принято) — термин, которым евразиец Лев Гумилёв обозначал причудливые, жуткие и по сию пору не до конца изученные отношения Русь—Орда. Если проследить генеалогию царской знати, то несть числа Юсуповым, Беклемишевым, Карамзиным. Названия московских районов, вроде Арбата или Новогиреева, — от Гирея. И как не вспомнить: "Вчерашний раб, татарин, зять Малюты"?
Нравоучительная деталь — халат Обломова как символ барственной неги, созерцательности, присущей более востоку: "На нём был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намёка на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу всё шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретённым, но всё ещё сохранял яркость восточной краски и прочность ткани". Намеренное подчёркивание восточной сути обломовского халата — это самый яркий штрих в противопоставлении владыки-сибарита — деловому европейцу Штольцу, человеку-машине в стройно подогнанном фраке. Для Гончарова оба — неидеальны, оба — в известной степени ущербны, однако же вместе составляют некое гармоническое созвучие. Русский человек может быть деятельным по-западному и — расслабленно-ленивым, фаталистичным по-восточному. Георгий Плеханов утверждал, что "…в историческом развитии России… есть особенности, очень заметно отличающие его от исторического процесса всех стран европейского Запада и напоминающие процесс развития великих восточных деспотий". Примечательно, что уже в эпоху Перестройки ниспровергатели сталинского наследия именовали период 1930—начала 1950-х годов "типичной восточной деспотией" с её всеподчинением и тотальностью, но в контексте сугубо европейской индустриальности и нарочитой неоклассики Большого стиля. Впрочем, само наше пространство не даёт нам забыть о том, что здесь — Евразия. Это — географический фактор, едва ли не главенствующий с точки зрения формирования менталитета… У Василия Аксёнова читаем: "…интереснейшее явление этот русский народ, вроде бы белые, но абсолютно не европейцы".
