Читать «Замочить Того. Полный текст» онлайн - страница 128

Аккуратно подвигаю Свояку «Эрму»:

— Прибери…

Руки уже тащат из чехла навороченный «Баррет M82A1M», тот самый, из которого Леонсио собирался валить таможенников. Вставляю тяжёлый магазин, досылаю патрон в патронник.  Силуэт крейсера хорошо виден на блестящей лунной дорожке. Менять прицел на ночной некогда, это вам не советский ПСО на НСПУ махнуть, время нужно, и инструмент.

— Свояк, приборы?

— Восемьдесят!

Помнит ещё анекдот, не растерялся. Значит, и с дальностью не соврёт.

— Полторы тысячи сто.

Довольно близко, и для моей винтовки уже доступно. На такой дистанции пуля упадёт метра на полтора… 

— Ну, не подведи, малышка!

Бью навскидку, с колена, десять выстрелов из первого магазина, ещё десяток из второго. Ну? Есть! Крейсер, заваливаясь на правый борт, начинает описывать циркуляцию. При этом он явно начинает оседать на нос.  Вот уже вода покрывает палубу до носовой надстройки. С каким-то обиженным кряхтением крейсер укладывается набок, затем опрокидывается. Корма ещё какое-то время торчит над волнами, но затем скрывается и она.

Свояк потрясённо таращится туда, где только что плыл не самый маленький корабль.

— Охренеть! Из винтовки… Но — как?

Делаю вид, что этот номер для меня привычен, как процесс дефекации.

— Выбил заклёпки в носовых листах на уровне ватерлинии. Их сорвало потоком воды. Со сварным корпусом этот номер не пройдёт. Просто повезло.

Пусть теперь завидует. Знай наших! 

Анфиса Лобова aka Звезда

Ах, ресурс, ах, ресурс… Да, ресурс. Что я, дура? Не понимаю, что тонера в принтере надолго не хватит? Но Бубенцов свои почеркушки печатает, и Зануда целую книгу рецептов нахреначила — никто и не пискнул. Дрянь старая, ненавижу. Свои цеппелины с мясом могла и от руки переписать.

Мне, между прочим, больше надо.  Сволочи, ненавижу, у девушки личная жизнь не складывается, а они… Уроды, тля.  Ничего, твари, я всё равно выкручусь, я упорная, один хрен, будет по-моему. Я в «Петергoffпринт» пять тысяч тиража выгрызла! И пусть приходится корябать ископаемой, типа, ручкой по паршивой местной бумаге — талант не задавить, он всё равно себе дорогу пробьёт. Только бы опять кляксу не посадить, переписывай потом.

Ничего, я аккуратно, чтобы буковки ровные, и наклон одинаковый.

«Уже много дней твой образ постоянно стоит у меня перед глазами. Стоит смежить веки или просто отвести взгляд от серой мути повседневной суеты, и твои черты проявляются передо мной, будто снимок на древней фотографической бумаге.  Мужественный разворот широких плеч, гордо посаженная голова на мускулистой шее повёрнута в сторону.  Хочется закусить губу от обиды — даже в мечтах ты меня не замечаешь. Не видишь влажного влюблённого блеска горящих глаз, трепета нежных девичьих губ, смущённого румянца, заливающего щёки… Хочется плакать. Иногда, когда больше не остаётся сил, я забираюсь в укромный уголок, чтобы вдали от равнодушных взглядов окружающих горькими слезами выплакать своё горе. А потом, утерев щёки и умывшись, я снова иду в суету бытия, ничем не выдавая терзающих меня чувств.