Читать ««Хозяева» против «наемников»» онлайн - страница 3
Сергей Сергеев
Впрочем, и сами бароны не делали тайны из своих взглядов по этому вопросу. Известный остзейский публицист Г. Беркгольц писал в 1860 г. предельно откровенно: «Прибалтийские немцы имеют полное основание быть всей душой за династию, ибо только абсолютная власть царя оберегает их. Между тем любая русская партия, демократическая, бюрократическая или какая — нибудь сожрет их, едва лишь она добьется решающего перевеса». Ему вторил его единоплеменник граф А. А. Кейзерлинг, попечитель Дерптского учебного округа в 1860‑х гг.: «Пока царь властвует над нацией, существуем и развиваемся на давно испытанной основе также и мы». К. Ширрен полагал, что Остзейскому краю самодержавием гарантирована «обособленность от господствующей расы [т. е. русских] и от ее национальной культуры» и, что немцы «кроме принадлежности к одному и тому же государству» не имеют «ничего общего с русским народом». В. фон Бок утверждал, что Остзейский край верен императору только потому, что в его лице почитает хранителя своих привилегий. Г. фон Самсон констатировал в 1878 г.: «Каких бы годных, верных и преданных слуг и защитников Лифляндия не давала своим Государям — всегда существовали одни только личные отношения между подданными и монархом…».
Итак, все стороны согласны в том, что русские дворяне служат России, а немецкие — императорскому дому. Различно лишь отношение к этому факту: самодержавие и немцев такой модус вивенди не только устраивает, но и видится единственно возможной формой взаимоотношений, русских — возмущает и оскорбляет. Они мыслят империю как русское национальное государство и потому требуют от немцев лояльности не только к монарху, но и к русской нации в целом, которую русское дворянство, собственно, и представляет. Вместо этого нелояльные русской нации немцы не только не дискриминированы, а, напротив, занимают первые места рядом с монархом. «Наемников» явно предпочитают «хозяевам» (ибо русские дворяне, по их мнению, такие же хозяева России, как и император), которые оттеснены от власти, благодаря, по словам Ф. И. Тютчева, «привилегиям, часто необоснованным, инстинктивному, так сказать, сочувствию, которое они [немцы] находили в самом центре верховной власти». Отсюда, считает поэт, и проистекает русская германофобия: «
