Читать «Недоделанный король» онлайн - страница 152

Я весь во внимании, сир, — обратился ко мне францисканец.

Для начала благословите меня, святой отец, — попросил я его, — а потом я вам все расскажу о своих подозрениях. К вящей славе Господней.

Во имя Отца, Сына и Святого Духа. — Монах совершил надо мной традиционный ритуал. — Теперь можешь говорить, сын мой. Бог покровительствует тебе, так что ничего не бойся.

А глаза у дедушки такие добрые-добрые… Как у Железного Феликса.

Понимаете, святой отец, может, я и ошибаюсь по своему малолетству и необразованности, но мне кажется, что покушение на жизнь того, кто поставлен над людьми Божьей милостью, над помазанником Божьим, не может обойтись без ереси. Вряд ли на такое способен истинный католик…

Я, отдыхая от физической встряски на конной охоте в предгорьях, сидел в темной нише, не видимый никем из зала. Наблюдал за тем, как два могутных брата-минорита привели слегка исхудавшего за время отсидки сеньора д’Альбре, довольно вежливо усадили его на треногий табурет без спинки перед столом, за которым сидел старик-инквизитор. И отошли в тень.

Свет четырех факелов скрестился на давно не бритом лице д’Альбре.

Фра Фаддей же сидел ко мне спиной, уперев локти в столешницу.

В углу помещения располагалась конторка, освещаемая двумя толстыми свечами. За конторкой стоял незаметный сухой мужичонка изтерциариев и вел подробный протокол допроса, тихо поскрипывая перышком.

Так что в зале, кроме нескольких световых пятен, стоял сумрак, переходящий по углам во тьму.

Д’Альбре, вдруг вспомнив, что он могучий сеньор, с надменной гордостью вопрошал францисканца:

Святой отец, почему меня держат здесь без суда, если я виноват, и не отпустят на свободу, если нет на мне вины? Почему мне не дают общаться со своими вассалами? Почему мне не дают написать письмо своей семье? У меня даже нет возможности обратиться к своему монарху, от которого я здесь посол.

Этот не тот ли монарх, который смеет годами держать в железной клетке князей церкви? Если да, то тогда вы действительно великий человек, д’Альбре, большой сеньор в миру, где вы можете позволить себе быть надменным и гордым, хотя для христианина гордыня есть смертный грех, — ответил ему инквизитор ровным слабым голосом. — Но тут, в руках матери нашей католической церкви, вы простой прихожанин. И мы здесь собрались с единственной целью — в заботе о вашей бессмертной душе.

Я не понимаю, при чем тут инквизиция? Да, я грозил Франциску де Фуа, что отрежу ему уши, но перед этим он публично оскорблял не только меня, но и моего монарха, и я, как благородный человек, не мог стерпеть подобного обращения. В конце концов, мы можем все решить с ним поединком.

Еще раз повторюсь: нам не интересны ваши мирские распри, — все таким же ровным голосом вещал инквизитор. — Вас обвиняют в том, что вы еретик и создали еретическую секту, где учите несогласно с верованием и учением святой церкви.

Святой отец, я невиновен! — вскричал магнат. — Это поклеп. Я никогда не исповедовал другой веры, кроме истинной христианской.