Читать «Воспоминания дипломата» онлайн - страница 95

   Было ясно, что вызывающее поведение княжича Данило в отношении меня как представителя России отражало общую черногорскую политику в поисках новых покровителей. Их она думала найти в Тройственном союзе. Сближение с Берлином как с главным членом Тройственного союза регулировало и облегчало для Черногории вечное балансирование между Веной и Римом, ведшими в то время борьбу за преобладание в бассейне Адриатики, именно в Албании и в соседней с ней Черногории.

   Одно, чего черногорские политиканы не учли, - это чересчур явное совпадение поворота их политики с нашим поражением под Цусимой. Это придавало их выступлению особенно одиозный характер. Иначе могли отнестись к цетинскому инциденту лишь в затхлых стенах петербургских канцелярий и придворных передних. В европейской печати цетинскому инциденту было придано сразу политическое значение, но в нашей о нем до ноября 1905 г. молчали.

   К этому времени, после октябрьского манифеста и последовавшего за ним взрыва революционного движения, положение графа Ламздорфа, на которого - правильно или нет - пала ответственность за неудачную русско-японскую войну, пошатнулось. В петербургских газетах стали искать повода для открытия кампании против министра иностранных дел. К немалому моему удивлению, этим поводом послужил инцидент в Цетине, осложненный в ноябре довольно неожиданным увольнением меня в распоряжение министерства. Если у министерства и был расчет, что после шести месяцев можно окончательно замолчать этот инцидент и обратить меня в козла отпущения, то это не удалось. "Новое время" в ряде передовых статей обрушилось на министерство по поводу его стремления свалить на меня собственные недочеты по внешней политике. Между прочим, 5 декабря 1905 г. "Новое время" писало в передовой статье: "Недавно опубликованный нами инцидент с Ю.Я. Соловьевым, б. нашим дипломатическим представителем в Цетине, усугубляет наши опасения относительно того, что Министерство иностранных дел ничему не научилось и ничего не забыло". 11 декабря та же газета писала: "Налицо неоспоримый факт, что через несколько дней после цусимского разгрома содержавшиеся на русские средства черногорские батальоны принимали участие в празднествах: неопровержимо то, что княжич Данило, сын владетеля, находящегося наполовину, если не совсем, на иждивении русской казны, сиречь русского народа, счел приличным пить за здоровье адмирала Того как раз в тот момент, когда вся Россия обливалась слезами и краснела от стыда, читая известие о неслыханном поражении. Всякое правительство, всякое министерство, сколько-нибудь уважающее если не честь родины, то по крайней мере самого себя, не могло бы стерпеть ничего подобного, независимо от того, сделал ли г. Соловьев свое представление по приказанию из Петербурга или по личной инициативе". Министерство пыталось отстреливаться в газете "Русь", издаваемой сыном Суворина Алексеем, находившимся на ножах со своим отцом, но это лишь подлило масла в огонь.