Читать «Воспоминания дипломата» онлайн - страница 12

   Из моих собеседников особенно сохранились в памяти двое: известный путешественник и исследователь Тибета, а затем посланник в Пекине и посол в Петербурге американец Рокхилл, написавший весьма интересную книгу о Китае. Он совершенно свободно и исключительно хорошо говорил по-французски - этому языку он научился во время своего семилетнего пребывания в рядах французского иностранного легиона в Алжире. С Рокхиллом мне пришлось много лет спустя встретиться в Петербурге, где он в качестве американского посла пользовался большой популярностью. Другим был престарелый английский консул капитан Ховард. Ему было 67 лет, и он отправлялся на три года дослуживать свой стаж до пенсии в Нумеа (главный город французской колонии Новая Каледония). Из его рассказов у меня остались в памяти два. Первый относился к 1859 г., когда он, молодой офицер, был послан с австралийскими войсками в Индию для подавления восстания сипаев. Эти войска были отправлены на парусном судне, которое попало в полосу штиля; оно обросло водяными растениями, и пассажиры чуть не умерли от жажды из-за недостатка пресной воды. Войска прибыли в Индию лишь через несколько месяцев, когда восстание уже было подавлено (как известно, с большой жестокостью). В этом отношении молодому австралийцу судьба сослужила службу, оставив его в стороне от свирепых экзекуций.

   Будучи затем в 1877 - 1878 гг. консулом в Севастополе, Ховард близко сошелся с русскими моряками и по их приглашению участвовал в военных действиях против турок на пароходе "Веста", в то время как турецкими мониторами на Дунае командовали английские офицеры (как известно, ко времени русско-турецкой войны у России в Черном море почти не было военных судов, и небольшой пароход "Веста" был наскоро превращен в канонерку). Русское морское начальство по окончании экспедиции "Весты" представило Ховарда к Георгиевскому кресту, и хотя он от награды отказался, но тем не менее это происшествие вызвало неудовольствие лондонского Министерства иностранных дел. В результате он был переведен на какой-то отдаленный пост.

   С симпатичным стариком мы доехали до Ванкувера, где я сел на пароход, направлявшийся в Шанхай, а он - также на пароход в Австралию. В моей памяти надолго сохранилась эта встреча со старым английским консулом, дослуживавшим свой стаж в отдаленных местностях в наказание за дружественное отношение к России. Мне часто приходилось иметь дело с английскими дипломатами, но с таким русофилом встретиться больше не пришлось. Переезд через Атлантический океан прошел благополучно. Нас почти не качало, и к концу путешествия, как это обыкновенно бывает при продолжительных морских переходах, большинство пассажиров так между собой перезнакомились и даже подружились, что в Нью-Йорке не хотелось покидать пароход. На берегу нас ожидали обычные американские таможенные мытарства, и под впечатлением от них я решился отправить свои вещи запломбированными до канадской границы, не желая уплачивать пошлины за купленные мной в Лондоне вещи и в том числе за седло, которое затем исправно служило мне во все время моего пребывания в Китае. Это, впрочем, стоило мне немалых волнений, так как из-за вещей я чуть не опоздал на свой пароход в Ванкувер, откуда пароходы канадской линии на Шанхай отправлялись тогда лишь раз в три недели. В Нью-Йорке я пробыл три дня в страшнейшую жару. Но мое положение облегчалось тем, что я жил в гостинице с неизвестной тогда в Европе ванной в каждом номере, которой я и пользовался несколько раз в день. В то время в Нью-Йорке было еще мало небоскребов. В одном из них, на Пятой авеню, размещалась лучшая в то время гостиница "Уолдррф", в которой я и остановился. До переезда в Канаду я провел у самой ее границы 24 часа на Ниагарском водопаде, который производил своим величием очень сильное впечатление. Энергия водопада уже тогда была использована для работы большой бумажной фабрики, возвышавшейся над ним.