Читать «Юрий Данилович: След» онлайн - страница 31

Вновь умолкает Даниил, вновь ждёт неведомого ответа, вперясь мутным, уставшим взглядом в иконостас. Но тёмен лик за искусной филигранью серебряного оклада, тускло мерцающего в отблесках потухающего огня. Молчит Господь.

«Дай мне силы на власть! Я удержу Русь ради Москвы, ради сынов моих! Дай мне успеть, Господи, встать над Андреем хоть после смерти его - и отмолю грехи, и отплачу Тебе, Господи, великими храмами, каких нет ни в одной земле, монастырями многими ради люди Твоя и то сынам заповедую! И, Господи, город сей опорой будет Тебе на все времена! Но помоги же мне, Господи…»

Угасает огонышек в бронзовой плошке, но кажется Даниилу, чем слабее свет от огонышка, тем явственней проступает молитвенный образ. Словно светом Небесным озаряется лик. Рука Спасителя поднята в благословляющем жесте, но вдруг в заполошном метании узкого язычка пламени видится Даниилу в том жесте не благословение, а грозное предупреждение:

«Не делай того, человече! Остановись! Неправду творишь!»

- Правду, Господи! - истово крестится Даниил.

В обыденке жарко, излиха натоплено ещё с вечера, но лоб князя покрывают холодные, точно смертные, капли пота. Надо бы подняться с колен, надо бы кликнуть людей, возжечь огни, чтобы вокруг стало светло, а на сердце ясно и твёрдо, как было ещё вчера!

Только нет сил оторвать взгляд от глаз Спасителевых, от перстов его тонких, вскинутых не то в благословляющем, не то в гневном жесте. Да нет сил просто вздохнуть, точно жаба подступила под горло и душит.

- Дай сил, Господи! - хрипит Даниил и падает ниц перед молчаливым иконостасом.

Сколько так пролежал - не помнил. Только когда открыл глаза, ужаснулся: тьма обступила его. Но не смертная тьма - хуже смертной, - отвернулся Господь от князя. То ли не Знак ему, грешному, - погас пред божницей огонь!

«Не слышишь, Господи! Не хочешь помочь слуге Твоему?!»

Даниил с трудом оторвал от пола лицо, поднял взгляд на Неподкупный иконный лик и обомлел: от глаз Иисуса струился свет!

Может, дальний отблеск последней на небе звёзды запоздало проник в оконницу, может, первый рассветный луч робко взошёл над ночью. Не растворяя тьмы, отблеск тот или луч падал на лик Иисуса, и в том сером холодном неверном свете ярко горели глаза Спасителя!

- Благословляешь, Господи, - выдохнул Даниил. Господь молчал, но лучились его глаза. «Благословляешь, Господи!..»

Вымолил, отмолил право на путъ.

По лицу Даниила текли благодарные слёзы, и от слёз множился лик Спасителя.

- Вся жизнь моя во славу Твою! Сей град Москва во славу Твою! Дай силу на власть! Дай право на силу! А я возблагодарю Тебя, Господи! И дети мои будут опорой Тебе… - сквозь слёзы шептал Даниил.

Однако если б вытер он слёзы и пристальней взглянул на образ всеведущего Спасителя, то, может, не умилился, а ужаснулся он!

По чёрному полю закопчённой древней византийской иконы тихо катились Христовы слёзы. О чём плакал ОН? О чём сожалел? Бог весть…

* * *

…Война!

Слово, оглушив будто колом по темени, повисло в напряжённой тиши просторной княжеской горницы. Ныне в ней было так людно, что вошедшему со свежего воздуха трудно б стало дышать. Да и те, кто уж притерпелся, принюхался к густому духу сытой отрыжки и взопрелых под одёжками тел, разом задержали дыхание. Такое уж оглушительное, разящее слово - война! Как к нему ни готовься, а все одно прозвучит внезапно. Да ведь никто в Москве к войне-то вроде бы и не готовился.