Читать «Юрий Данилович: След» онлайн - страница 104
Андрей Андреевич Косёнкин
НЕ ходи в Орду! НЕ спорь с дядей! НЕ бери греха на душу! НЕ да НЕ!..
Да кто это вправе ему, Юрию, путь указывать?
А ведь всяк: от юрода убогого до Ирины-жены, что в затворе своём сама на юродку стала похожа, от трусоватых московских бояр до наглых владимирских мужиков, от самых доверенных и ближних окольных до благочинного митрополита Максима одно заладили: смирись, откажись, не чини новой смуты! Не по росту-де тебе стол владимирский!
Не столь по душевной или по иной супружеской надобе (той надобы Юрий уж давно не испытывал к переяславской боярышне!), но лишь для порядку, чтобы приметливые москвичи, а тем паче злоязычные москвички не больно-то судачили на тот счёт, что, мол, вовсе охладел князь к бессчастной жене, перед самым отъездом накоротко заехал Юрий к Ирине, что с тех самых пор, как отослал он её от себя из Переяславля, неотлучно и одиноко пребывала в своей особливой слободке. Ту слободу с затейливым теремом, что на диво и радость юной супруге возвёл Юрий, на Москве называли Ирининой или Арининой слободой. Правда, всем было ясно - немного радости тот дивный терем принёс её обитательнице, хоть и без стражи, а томилась она в нём, будто в порубе. С чего-ничего, а, видно, напрочь разладилось у молодых!
Последний раз Юрий навещал жену месяцев семь назад. Тогда она была ещё совсем слаба, едва начала вставать с постелей. Ведь вот уж скоро год будет, как Ирина разрешилась от бремени: вместо моленного у Бога сына принесла мужу дочь. Родила она в сентябре, и дочь по святцам нарекли Софьей. А роды были тяжёлые! Узкобёдра, слаба для княжьего-то семени оказалась боярышня. Мало-мало в горячке Богу душу не отдала. Однако же кое-как выходили её лекари, отпоили травяными настоями. Впрочем, в том, что выжила и до сих пор жила она на свете, кажется, ей и самой было мало радости. Сильно поскучнела Ирина с тех пор, как Юрий отдалил её от себя. А после родов и болезни вовсе поблекла.
Внезапный приезд князя переполошил Иринину слободу, жизнь в которой протекала уныло, однообразно и чуть ли не в монашеской строгости.
Челядь с шумом высыпала во двор, мамки вынесли встречь отцу девочку. Даже слабого умиления перед крохотным существом, в коем текла его кровь, не ощутил Юрий при виде дочери. Мельком глянул на щекастое личико, приметил лишь, что глаза у дочери его - серы, и отмахнулся от мамок:
- Прочь! После! Неколи мне!
От суматохи ли, от испуга девочка, к всеобщей досаде, заревела, и её плач подгонял Юрия, пока он взбегал по резным ступеням в светлицу к княгине.
Ирина встретила мужа в суконном чёрном платье, в накинутой на плечи меховой душегрее (кого кровь не греет, тому и в жаркий день зябко!), голову покрывала не женина кика, а тёмный, будто вдовий, убрус. Лицо бело, отёчные лиловые круги под запавшими глазищами, бескровные, будто выпитые губы… В неуверенном, робком взгляде та же покорность, тот же страх и молчаливая мольба… О чём?
«Вот уж истинно: краше в гроб кладут, - внутренне дёрнулся Юрий, глянув на жену. - Верно, знать, говорят: не жилица…»
Некое подобие жалости шевельнулось в нём - ведь это
