Читать «Бумага. О самом хрупком и вечном материале» онлайн - страница 5

Да, собственно, и вершиной технического прогресса должно оказаться, похоже, устройство, которое позволяло бы не только получать доступ к текстам, читать их и пересылать другим, но править его, делать отметки, как это делается на бумаге. Дух бумаги прочно поселился в наших компьютерах. А мы с вами — самые настоящие фундаменталисты и фанатики бумаги: даже там, где она стала ненужной и где ее больше нет, мы воскрешаем ее силой воображения и ей поклоняемся.

Возьмем документ, который я прямо сейчас набираю на компьютере. Не пойми с какой стати выглядит он как белый лист бумаги с буковками на нем. Значок в нижнем правом углу экрана изображает корзину для бумаг. У моего документа есть поля. Текст его делится на абзацы. В самом низу документа имеется счетчик — он сообщает, что передо мной в данный момент четвертая страница. Откуда этим самым страницам взяться? Разве только я представлю себе наличие позади экрана существующего исключительно в мире идей бумагоделательного станка. Окутанная туманами горная вершина у меня на “обоях” — все равно что настенная роспись или пришпиленная к стене гигантская фотография.

Парадоксальным образом, несмотря на близящийся конец Бумажного века, образ бумажного листа попадается нам все чаще и по-прежнему определяет особенности нашего чтения и письма. Потому возможно, что лист бумаги служит хорошей метафорой языка как такового. В “Курсе общей лингвистики” Фердинанда де Соссюра читаем: “Язык можно также сравнить с листом бумаги. Мысль — его лицевая сторона, а звук — оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную. Так и в языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли; этого можно достичь лишь путем абстракции, что неизбежно приведет либо к чистой психологии, либо к чистой фонологии”.

Ни мышление невозможно отделить от бумаги, ни бумагу — от мышления.

Люди меняются. Слова меняются. Лишь бумага остается бумагой. Она все принимает и повсюду находит место себе. Самые современные высокотехнологичные приспособления восходят к бумажным прототипам: айпэд — это тот же блокнот, киндл — книга, мобильный телефон — записная книжка. Ритм чтения, как и прежде, задают страницы: за “страницей 1” у меня на киндле с неизбежностью смены дня и ночи следует “страница 2”. И цвета, которые я вижу, читая на электронном устройстве, унаследованы им от все той же бумаги: иначе почему бы и на экране писать именно черным по белому?

Испокон века бумага то исчезает из человеческой жизни, то снова в ней возникает; бумагу жгут, забывают, списывают в утиль, а затем заново открывают, восстанавливают в правах… и опять по кругу. Поэтому-то, похоже, бумаге в научных исследованиях принадлежит лишь вспомогательная роль, столь незначительная и маловажная, что если она и удостаивается рассмотрения, то исключительно в сугубо специальных работах и профильных изданиях. Из-за того что люди повседневно используют ее в практических целях, популярная история бумаги остается ненаписанной. Наша “элегия о бумаге” представляет собой попытку проследить отдельные линии ее богатой и разносторонней биографии.