Читать «Сентиментальный роман» онлайн - страница 42
Вера Федоровна Панова
— Батька, — сказал Семка суровым басом, — ты действительно ничего не понял, сколько я тебе ни втолковывал. На кой черт мне отрекаться через газету? Для моей партийной совести необходимо, чтобы я вошел в новую жизнь свободным от всяких буржуазных пут.
— Партийной совести? — переспросил старик Городницкий, слушавший со вниманием. — Так ты уже, значит, партиец? Можно поздравить?
— Нет, я только комсомолец, — ответил Семка, — но совесть и у комсомольца партийная.
— А! — сказал старик Городницкий.
— Ты зря беспокоишься, — продолжал Семка. — В чем дело, собственно? У меня есть все, что нужно.
— Вижу, — сказал старик Городницкий, — вижу… А в чем выражались буржуазные путы?
— Мне достанут путевку. Поеду в санаторий.
— Санаторий — это тридцать дней. Для этой проклятой болезни надо, чтобы каждый день был как санаторий. Чтоб был режим, чтобы ты дышал кислородом, а не этим кошмаром… Я пришлю тебе подушки. Это ж не подушка — то, что у тебя под головой.
— Я как раз обожаю такое, как у меня под головой Как раз подушки мне совершенно излишни.
Они не договорились ни о чем.
Конец разговору пришел, когда старик Городницкий сказал:
— Я из-за вас отказываюсь от первоклассных предложений, из-за тебя и Ильи. Я имею знаешь какие предложения!.. Организуются частные предприятия. Меня приглашают в пайщики. Но я не хочу вам вредить, не дай бог. Я хочу быть государственным служащим и получать жалованье от советской власти. Зачем я стану портить жизнь моим детям?
— Этот разговор, — сказал Семка, — я считаю беспринципным. Беспринципным и отвратительным.
Он разволновался и раскашлялся. Старик Городницкий очень испугался его кашля и заторопился уходить. Его руки дрожали, когда он застегивал пальто.
— Шура, — сказал он, — проводите меня, там где-то мои калоши… Шура, — спросил он, надевая калоши, — что, он часто так кашляет? А нельзя его пока устроить хотя бы в ночной санаторий, я читал, что открыли ночной санаторий…
— Это при фабрике Розы Люксембург, — сказал Севастьянов, — только для табачниц.
— Вы подумайте, — сказал старик Городницкий, взяв его за грудь косоворотки, — дома он спал на хорошем диване. Кругом стояли фикусы. Боже мой, я бы сию минуту привел извозчика… Слушайте, давайте так: вы ему скажите, что он сумасшедший, а я приведу извозчика.
— Он же все равно не поедет, — сказал Севастьянов.
— Вы считаете — не поедет?
— Ни за что не поедет.
— И вы считаете — он прав?
— Да. Я считаю — прав.
— Ну хорошо, — сказал старик Городницкий, — а вам не приходит в голову, что у него же заразная болезнь, и он на вас кашляет и дышит, и вы, вы лично в опасности каждую минуту, это вам не приходит в вашу голову?!
Но Севастьянов чувствовал в себе здоровья и жизни на сто лет. Он только улыбнулся.