Читать «Сентиментальный роман» онлайн - страница 14
Вера Федоровна Панова
При виде Севастьянова, отпирающего висячий замок на двери, Кушля поднялся и смахнул с себя подсолнечную шелуху. Правое ухо было у него изуродованное — без мочки. На длинном измятом худом лице ярко голубели глаза. Шинель от старости приняла коричневый цвет, сукно стало как грубый холст, по подолу висела бахрома.
— Вы ко мне? — спросил Севастьянов.
— Ага, к тебе, — ответил Кушля и вошел вслед за Севастьяновым.
На них пахнуло погребом, — в отделении было холоднее, чем на улице.
— Ну, дай закурить, — сказал Кушля.
Севастьянов дал папиросу. Кушля сел и осмотрелся.
— Ты тут спишь, нет? — спросил он.
— Иногда сплю.
— На чем же ты спишь?
— На столе сплю.
— Тебе ж небось коротко.
— Ничего.
— Жестко. Я на столе не могу, у меня грудь, понимаешь, простреленная. Мне, понимаешь, надо мягко. Хоть сена подложить, но чтоб мягко… Не топишь, это плохо.
— Иногда топлю.
— Надо топить. У меня испанка была, и она, понимаешь, окончательно мне грудь испортила. Мне в нетопленном помещении — гроб.
— Да угля нет, — сказал Севастьянов, все еще думая, что Кушля зашел по рабкоровским или подписным делам. Разговор Кушли его не удивлял: среди посетителей нередко попадались разговорчивые люди, склонные рассказывать о своих болезнях и ранах.
— Ну, что значит угля нет. А ты достань.
— Вы что хотите? — спросил Севастьянов.
— Беседовать с тобой, брат, хочу, — внушительно ответил Кушля, сдвинув брови. — Хочу, чтобы ты меня ввел, понимаешь, в курс, вот чего я хочу.
— А вы кто?
— Твое начальство. Работать со мной будешь. Рад?
— Вас редакция назначила?
— А то с улицы пришел… Из политотдела округа послали. Дробышев сперва не разобрался. Они с Акопяном меня думали в экспедицию. Ну, потом разобрались, что мне нужно ответственную должность. По воинским моим трудам. Поскольку я воевал за победу революции. Я за советскую власть воевал, понимаешь, когда ты еще пешком под стол ходил! — воскликнул Кушля с внезапным волнением, и его ярко-голубые глаза вдруг заблестели слезами.
Он вскочил, прошелся в конец комнаты и так же враз успокоился.
— Ишь ты, прямо отдельная квартира, — сказал он, приоткрывая заднюю дверь и выглядывая в сени. — Вот тут отгородить, и будет у меня квартира с парадным ходом и с черным, верно?
— Вы разве и жить будете здесь? — спросил Севастьянов.
— А что? Топить только придется. Я тебе говорил — мне в нетопленной хате нельзя.
— Может быть, — сказал Севастьянов, — вам дадут комнату как демобилизованному?
Кушля засмеялся тихо.
— Да ну, я уж тут. Уж лучше без комнаты.
— Как лучше без комнаты?! — удивился Севастьянов. Он жил тогда еще в Балобановке, собственная комната была для него волшебной, несбыточной мечтой.
Кушля смеялся от души застенчивым симпатичным смехом.
— Не надо комнаты, дорогой товарищ, верно говорю. Пока нет комнаты еще туда-сюда, дышать можно. А будет комната — сейчас же мне, понимаешь, каюк.