Читать «Каспийские легенды и сказки» онлайн - страница 19

Запись Б. Ижерского

Сказки 

Белая лебедушка

Давно это было, так давно, что никто теперь не может и сказать, когда именно. Только одно помнят люди — случилось это в то время, когда в степи татарская столица Сарай стояла. В плену томилось много русских невольников. И вот из татарской неволи бежали десять добрых молодцев. Бежали они степью, а следом за ними — погоня.

Гонит она, настигает. Подбегают десять молодцев к Волге, а на ней разыгралась буря. Ходят, гуляют волны, и нигде не видно переправы. А татары — вот уже они — совсем близко на конях скачут. Быть порубанными острыми шашками добрым молодцам… Только глядят они, летит белая лебедушка. Подлетает к самому берегу. Ударилась о волну — и перед добрыми молодцами легкая лодчонка стоит. Думать им тут было некогда, поскорее сели они в нее, ударили веслами и поплыли. Ушли они от татар, Волгу переплыли. Лодчонку поставили возле берега, и от неё только отошли, как ожила она — снова в белую лебедушку обратилась. Ударила своими белыми крыльями, поднялась и полетела.

Была эта белая лебедушка русская девушка-полонянка. Помогала она всем русским невольникам, что на свою родину, на Русь, от злых татар бежали.

Запись Б. Лащилина

Бугор Каралат

«Каралат знаешь? Бугор, бугор… знаешь? Теперь он совсем пустой, голый… А прежде… какая трава была на нем!.. Такая трава, что человек верхом на лошади мог в ней спрятаться… Такая трава, что, подложивши под голову, забудешь о мягких подушках. Когда смотришь с моря, направо от него находится другой большой бугор — Старый стан называется; между ними, позади, еще бугор, поменьше — Князь, а там — еще бугры: Юрдюше, Кюшеде и еще много.

Рассказывают, что на самых высоких буграх строили вышки, чтобы с них смотреть, где ходит скот, потому что в траве его совсем не видно было. Бугры были в море, стало быть, и Каралат, и Князь-бугор, и все, сколько их там есть, все были в море. Жители той поры лодок еще не знали. Бывало, нарежут они саблями камыша да чакана, свяжут таловыми прутьями в большие снопы. Потом эти снопы сложат в несколько рядов крест-накрест, стащат в воду, привяжут к хвостам лошадей, положат на камыш всю домашнюю утварь и одежду, а сами вскочат на лошадей, гикнут и поплывут, куда надо…»

Рассказчик, продолжая, запел про того, кто всегда говорил перед ханом правду, — про Данислан-бея: «Не явился он к хану на зов, не явился на пир пировать — ханскую дочь замуж отдавать. А за то на него хан прогневался и велел ему сидеть на своем бугре, пока не позовет».

— У Данислана-бея был черный конь, какого не было у самого хана. Удаль его и сила велики были; степью скачет — ветер догоняет, в воде плывет — тюленя обгоняет. Крепко любил его Данислан-бей, ровно брата родного. Боялся, чтобы не убил кто коня из-за зависти, не украл бы кто. Чтоб сохранить коня от злых людей, Данислан-бей выбрал для него самый высокий бугор и пустил его там одного на траву. Бугор этот хоть и недалеко от Князь-бугра, да море здесь слишком бурливо, и доплыть до него можно только на самой лучшей лошади, а на плохой рискнешь — сам пропадешь. Черного коня Данислан-бея звали Кара-ат, а бугор, на котором он гулял, люди назвали Каралат.