Читать «Жаркое дело» онлайн - страница 7
Юрий Маркович Нагибин
От того первого пожара остались в душе тоска, безнадежность, страх. Могучие, уверенные, все знающие и умеющие взрослые люди оказались жалки и беспомощны перед огнем — верь после этого в собственную защищенность в грозном и враждебном мире!
Совсем по-иному отозвался в маленьком Сергее другой большой пожар. Видимо, справедливости ради, Перун решил спалить ту сторону Глыбочек, где находилась изба Постевых. Поначалу все происходило как в первый раз: мощная работа большого огня, раздуваемого ветром, как в кузнечном горне, бессильные потуги залить его водой из речки, угрюмое смирение перед Божьей карой. Но вдруг все переменилось: картофельная делянка не пустила огонь к двору Постевых. А за Постевыми находилось еще несколько хозяйств. Пожар не хотел смиряться, жадно пожрал траву обочь картофельной делянки, но дальше начинались рыхлые, влажные гряды, их было не перешагнуть, и, разъярившись, он палил в дом Постевых искрами, закидывал угольки на соломенную крышу, тянулся к плетню длинными языками пламени. Но люди уже поверили, что огонь можно окоротить, и не сидели сложа руки. На крышу полезли мужики с намоченными в ручье простынями, тряпками, одеялами, полотенцами, половиками. Они укрыли соломенную кровлю и стали дежурить там, предварив на десятилетие действия домовой самообороны наших городов, осыпаемых вражескими «зажигалками». Остальные жители растянулись цепочкой от двора Постевых до речки и передавали на крышу ведра с водой, чтобы не пересыхало защитное покрытие. Всем нашлось дело. Кто обливал водой стены избы и сарая, кто рушил плетень, кто обкашивал траву вокруг двора, чтобы по ней не подобрался огонь. Ребятишки помогали взрослым. Дым ел и слезил глаза, першило в горле, было нестерпимо жарко, душно и счастливо. Огню так и не удалось добраться до жилья Постевых. Выходит, пожар можно осилить и для этого не нужно звать попов с иконами, как делали в других деревнях. В тот раз зареченские сдались, опустили руки, и сгорела вся сторона, а Постевые не сробели, им помогли соседи, и огонь отступил. До чего же красивыми и сильными казались Сереже отец и дядья, когда орудовали на крыше дома. Он и восхищался, и завидовал. Такие впечатления во многом определяют судьбу человека.
Но до этого еще далеко. Пока что Сергею предстоит окончить семилетку. Школа находилась в другой деревне, Сугутьево, в восьми километрах от Глыбочек. Может, и не особо велико расстояние, но походи-ка осенью под дождем и ветром по раскисшему суглинку в латаных-перелатаных башмаках! Учился он во вторую смену и домой возвращался в кромешной тьме, нередко в полном одиночестве. Кругом воют волки, на старом погосте ведьмы зажгли зеленые огоньки, в глубоком овраге, заросшем ольхой и крапивой, упырь облизывает красные губы. Но что поделаешь, надо ходить, и Сережа ходил и приучил сердце не трепыхаться собачьим хвостиком, ноги — не сбиваться на рысь, а волосы — не шевелиться под шапкой. Он и сам еще не догадывался, что чувство страха никогда не будет управлять его поступками. И невдомек ему было, какое преимущество дает человеку умение признаться себе в своем страхе. Позже он научится понимать и чужой страх и будет помогать людям превращать страх в здоровое и полезное чувство самосохранения, работающее не против человека, а на него. Это и есть настоящая храбрость. Нерассуждающая же, отчаянная, слепая храбрость сорвиголовы непоучительна и зачастую вредна для дела.