Читать «Просека» онлайн - страница 78

Под вечер они несутся влево от общежития, и опять она его держит под руку. И что-то говорит, жестикулируя.

На четвёртые сутки, часов около трёх дня, дверь в комнату открывается, входит пижончик в моднейших туфлях на толстой подошве, в белой новенькой рубашке, в чёрных брючках, а на голове аккуратная укладка. Закрыв за собой дверь, он как-то по-военному стукнул каблуками. У окна круто повернулся, опять ударил каблуками.

— Чего молчите? — наконец спрашивает он.

— А что нам, бедным татарам, говорить! Ты рассказывай, — замечаю я.

— Ну, да ладно. — Зондин решительно садится. — Дело такое, значит, братцы: в тот четверг свадьба. Будет вся Галина группа, из моей группы, конечно, тоже придут. И вы все, мои товарищи, должны быть.

Яковлев уставился на него своими голубыми глазами. Молчание.

— Не валяй дурака, — проговорил Николай, как бы нехотя и потягиваясь.

И тут происходит неожиданное: Зондин ударяет себя в грудь кулаком, лицо, шея его краснеют.

— Какое право ты имеешь так говорить, Болконцев?! — кричит он. — Вы что, не понимаете, о чём я говорю? Вы товарищи мои или нет? Я взрослый человек или кто?! Или начнёте отговаривать? Она старше меня и мне не пара? Да, да — Галя предсказывала, какие вы песни начнёте петь мне! Она умней вас, она видит вас насквозь!

Он в невменяемом состоянии, не даёт слова сказать.

— Молчите! — выставляет вперёд обе руки и, захлёбываясь словами, произносит речь о семье, о том, что мы взрослые люди и бегать к девицам в педиатрический институт, например, или ещё к каким-нибудь — это плохо, к хорошему не приведёт, потому что мы распустились и жизнь пройдёт мимо нас…

Недоговорив последнюю фразу, Зондин, будто вспомнив о чём-то важном, бросается вон из комнаты. Мне кажется, он больше себя убеждал, чем нас.

— Ай да девка-а! — тянет Николай. — Уцепила молодца!

На свадьбе Зондина мне скучно, хотя со стороны это и незаметно.

Ни одна первокурсница не явилась на свадьбу. Девушки из группы Зондина собрали деньги, внесли их в общий котёл, но сами не пришли.

Оказывается, о чувствах Зондина и Величко все они знали. Подозревали горячую любовь. А теперь ругают Зондина и всех мужчин.

Верховодят на свадьбе старшекурсники. Вино окончательно свихнуло Зондина. С блаженной улыбкой на исхудалой роже он прилип к молодой, то и дело целует её, что-то выкрикивает. Принимает поздравления и счастливо смеётся. Когда сдвинули столы, мы, первокурсники, остаёмся сидеть.

Я потягиваю вино из стакана. Женитьбу Зондина я считаю нелепостью не по каким-либо соображениям. Нет. Просто потому, что у меня и в мыслях не было, что он может жениться. Возможно, и потому, что мысль о собственной женитьбе ещё не приходила мне в голову. О Сухо-руковой речи нет: я считал и считаю её как бы женой. Чувства, которые испытывал к ней, которые переживаю до сих пор, думая о ней, не покидают меня. Их трудно объяснить самому себе. Напиши она сейчас мне письмо, я б махнул в Харьков, возможно перевёлся б туда учиться. Не знаю. Но писем ей уже не пишу. Написанные ранее хотел однажды порвать и выбросить. И образ её стал стираться в моей памяти. Всего лишь месяц назад, закрыв глаза, я видел её лицо до мельчайших чёрточек. А теперь не вижу. Но чувство осталось. Помню, мы договорились с ней: никогда не обманывать друг друга; я сам себе дал клятву, что не обману, не обижу её никогда; и я не помню, чтоб обидел Нелю чем-нибудь. А может, я уже и не Нелю люблю, а то время, когда я был лучше? Но чем я сейчас плох? Я сам тогда был лучше благодаря ей, и тот хороший я, и те чувства мои, и она живут во мне воспоминаниями? Не знаю. Встряхиваюсь, отодвигаю стакан.