Читать «Благая потеря» онлайн - страница 4

Молчун — неуклюжий великан с тяжелыми ручищами-лопатами, прикосновение которых было удивительно деликатным и нежным, богатырскими плечами, размах которых равнялся половине роста Главного. Молчуну очень подошла бы ряса, подпоясанная веревкой, как у странствующих монахов. Ему наверняка оказался бы к лицу бурнус. Он не носил ни того, ни другого, но даже без них производил соответствующее впечатление. Ни одна живая душа не догадывалась, что в голове у мрачного гиганта всегда кружится бесконечный хоровод ослепительных картин и слов, сопоставлений и идей. Никто, кроме Главного, не подозревал, что у Молчуна есть книги — целое море книг! — а капитану было наплевать. Его прозвали молчуном, как только он пролепетал первое в своей жизни слово, и прозвали недаром. Ибо он упрямо не желал бросать драгоценные слова на ветер, выпускать из копилки мозга, а если и произносил что-нибудь, то расходовал запас экономно, с большими промежутками. Так Молчун научился сводить свою речь к серии фыркающих и мычащих звуков, а если не получалось, просто оправдывал прозвище.

Они были примитивами, эти двое, то есть вульгарными практиками, а не мыслителями или эстетами, как приличествует современному человеку. Первые открывают новые формы и разновидности искусства достижения эйфории, а вторые платят им, чутко откликаясь на изобретения. Звездолет — не место для современного человека, поэтому он весьма редко использует его.

Практики способны составить единый рабочий организм, сочетаясь друг с другом как клапан с толкателем, или защелка с храповиком. Подобная кооперация сплачивает как ничто другое. Но Главный и Молчун отличались от прочих экипажей тем, что эти детали совмещались лишь друг с другом и не терпели замен. Дельный капитан, если ему знакомы условия работы, может командовать любым хорошим экипажем, а команда — служить под его началом. Но вот Главный не желал летать ни с кем, кроме Молчуна, а великан не срабатывался ни с одним начальником, кроме коротышки. Молчун чувствовал обоюдную зависимость и знал, что разорвать связывающую их ниточку можно только объяснив ситуацию Главному. Капитан не понимал, в чем дело, потому что ни разу не удосужился поразмыслить о подобных вещах, а попытавшись, потерпел бы фиаско, ибо природа не снабдила его необходимыми для усиленных умственных упражнений возможностями. Молчун знал, что для него значит эта уникальная связь: единственный способ выжить. Главный ни о чем не подозревал, а услышав, яростно отверг бы саму возможность такого извращения.

Поэтому капитан относился к своему бессменному подчиненному с терпимостью и интересом, к которым примешивалось смутное понимание рабской привязанности великана. Что же касается Молчуна, его поведение и мысли формировались… да, все тем же нескончаемым вихрем слов, что, не останавливаясь, кружился в голове.