Читать «Золотые россыпи (Чекисты в Париже)» онлайн - страница 6

Финкель снимает руку с документов. Дальше: описание Гунявого и Кули. Гунявый: высокий, тридцати трёх лет, каштановые усы и бородка (ну, это, конечно, примета не особо ценная — он мог побриться и не иметь ни усов, ни бороды. Хотя в действительности почему-то как раз этого и не сделал). Серозеленые глаза, пухлые щёки. Внимание: пухлые щёки! Куля: низенький брюнет, кудрявый, румяный, тонкие губы. Тут же и фотографии.

— Прошу обратить внимание: даже фотографии! Это вообще чрезвычайный случай, чтобы большевики печатали такие вещи о своих сотрудниках да ещё и с приложением фотографий. Фотографии, правда, вышли, как видите, малость нечётко. Но характеристические черты всё же есть. И, если посмотреть на живой оригинал, сразу можно сказать, тот это человек или нет. Увидев Гунявого, вы не станете утверждать, что это не он.

Крук внимательно, долго всматривается в стёртые лица чекистов, такие простые и невинные.

— Чем же вы объясняете такую чрезвычайность?

Наум Абрамович осторожно берёт из рук Крука вырезку и так же осторожно кладёт себе под локоть.

— Чем? Только тем, что Гунявый и Куля украли бумаги о золоте. Вот потому и «по возможности живыми». Чтоб выдрать у них эти бумаги.

— Подождите, Гунявый… Это не тот, что был одно время известен своей жестокостью?

— Тот самый! Разумеется!

— Гм. Но в извещении нет ни слова о бумагах.

— Э, Прокоп Панасович, вы уже считаете большевиков последними идиотами. Как же можно широко разглашать такое?

— Ну а всё-таки где доказательства, что это именно они убили учёного? И что он обнаружил эти залежи? И что у них эти бумаги?

Финкель согласно, спокойно кивает и молча подаёт Круку узенькую полоску пожелтевшей бумаги, исписанную старыми ржавыми чернилами.

— Прошу сначала сравнить дату этого письма с датой вырезки.

Наум Абрамович вытаскивает из-под локтя вырезку и показывает пальцем на неё, потом на письмо.

— Как видите, оно написано за две недели до извещения. Письмо это отправил украинцу эмигранту один близкий приятель учёного. Теперь читайте. Всё письмо читать не стоит, только то, что обведено красным карандашом.

Крук, однако, быстро пробегает глазами всё послание:

«Вас там, как и всех нас здесь, поразит смерть М. П. Кублицкого… Столетиями Россия грабила, уничтожала нас, украла само наше имя и спрятала от всего мира… Столетиями она нас… и вся русская демократия… теперь вроде бы… социализм… М. П. Кублицкий сделал невероятное открытие огромных залежей на Украине… Известный чекист Гунявый арестовал Кублицкого со всей семьёй, забрал все бумаги и следующей же ночью расстрелял всех Кублицких. Теперь бумаги в Чека…»

Дальше обрамление из красного карандаша.

Крук медленно складывает листок и подаёт Финкелю.

— Интересно. А каковы доказательства того, что эти бумаги теперь действительно у Гунявого? Видел ли кто-нибудь самого Гунявого и эти бумаги?

Финкель по-прежнему бережно прячет письмо в вырезку и вежливо улыбается.

— Прокоп Панасович, я уже три года слежу за каждым шагом Гунявого. Финкель — дурак: если что-нибудь втемяшится ему в голову, ради этого дела продаст последние штаны. Оно уже стоит мне пять тысяч долларов! Прошу вас. Во всех городах Европы, где жил этот тип, у меня своя агентура. Вы думаете, кто-нибудь просто так, ради моей прекрасной лысины станет ездить за этим субъектом? Ему, мерзавцу, хорошо: у него награбленные деньги и бриллианты. А где возьму бриллианты я? И при этом гоняюсь! Гоняюсь и в конце концов поймаю. Если Крук не захочет гоняться вместе со мной, поищу других желающих. На эту дичь охотники найдутся. Ого! Она миллиардами пахнет.