Читать «Горькое вино Нисы (Повести)» онлайн - страница 135

Помню, в школе я была несказанно удивлена, узнав, что сетчатка нашего глаза воспринимает все в перевернутом виде, что младенцы видят нас вверх тормашками, и лишь подрастая, начинают ориентироваться в пространстве и воспринимают все правильно. Нечто подобное происходит сейчас со мной. Я словно бы видела окружающее в перевернутом виде, мир стоял на голове, и вот постепенно начинаю ориентироваться и видеть, как все нормальные люди.

Ты прости, что я все о себе, о себе. В одном из твоих писем промелькнуло, что у тебя все наладилось, что опять преподаешь в тех же классах, но я не поняла, внимания не обратила, а теперь вспомнила. Так что там у тебя произошло? Они что, недостойным тебя объявили, что ли, будто ты после всего не имеешь морального права учить и воспитывать детей? Чушь какая! Хотя могу представить, как ваша директриса выступала на педсовете: «В нашей школе произошло чрезвычайное, из ряда вон выходящее, событие. Наш преподаватель обвиняется в убийстве». Все ахнули, конечно, какая-нибудь слабонервная обязательно взвизгнула и чуть в обморок не упала, ее водой отпаивали. И вопросы со всех сторон: кто же это, кто? Директриса выдержала паузу и — назвала твое имя. И сразу началось. Стали вспоминать, как ты вел себя, детали всякие всплывать начали: то ты не так кому-то ответил, не так посмотрел. И вообще был подозрительно замкнутым, себе на уме. Потенциальный убийца, может быть, даже сексуальный маньяк, поскольку в деле замешана женщина. Такого и близко к школе подпускать нельзя!

Верную картину нарисовала?

Ты напиши подробнее, как там все было. И про повесть свою — закончил или нет? Прислал бы мне, я ведь только первые главы знаю. Ах, какая я была дура, как непростительно равнодушна была тогда!

Я всегда слишком много думала о себе. Теперь я знаю, что это плохо, но разве понять и изменить — это одно и то же? Думать о судьбах мира, принимать все близко к сердцу — разве всем такое дано? Есть же простые люди, которые живут своими небольшими заботами, заботами своей семьи, все силы ей отдают. Многие матери, например, — что в этом плохого? И я так хочу, и никто меня за это не может осудить и спросить не смеет.

Господи, опять я за свое! Как бы высоко ни поднялась в мыслях, а спущусь на собственный пятачок. Впрочем, наверное, так нужно. В целях воспитания. Мне Керимова дала анкету заполнить: «Знаешь ли ты себя? Что ты о себе думаешь? Правильно ли ты жила? Твоя цель в жизни? Твои планы на свободе? Твой идеал?» Теперь думаю о себе, так сказать с благословения начальства. Но шутки шутками, а если честно: хочу быть откровенной. Во всем и до конца.

Я сказала об этом одной нашей, а она вдруг с неожиданной стороны открылась.

— Да что ты! — удивилась и оглянулась боязливо — не услышит ли кто. — Откровенностью только все напортишь. Им что нужно? Чтобы ты встала на путь исправления. Вот и пиши, что все поняла, что хочешь самовоспитанием заняться, что за звание ступениста станешь соревноваться. А откровенность при себе держи. Ты посмотри мой дневник — так все излагаю, хоть сейчас досрочно освобождай. И сократят срок, вот увидишь!