Читать «Шкура лисы» онлайн - страница 44

Как достигшие в этом абсолютного мастерства монгольские ламы, например. Они произвели идентификацию путем раскатки, вяления и соответствующего орнаментального оформления самой плоти идентифицируемых. Плоть превратили в документ. О таком службы безопасности и контроля могут только грезить!

Намек был более чем прозрачен. Идентифицируют человека не то, что он о себе заявляет, не регистрационные записи, не свидетели, не муж, не жена и не дети, идентифицирует тот агент безопасности, который проверяет подлинность индивидуума, делает с ним для этого все, что захочет, включая и сдирание шкуры, и берет на себя ответственность заявить: «Этот человек имеет имя и все признаки того, кому это имя и эти признаки принадлежали от рождения. Этот человек тот, за кого он себя выдает».

Любая не проверенная на ощупь идентичность — социальная конструкция, трансцендентная фикция, выстроенная на наборе условных предположений.

Приносил Боткин и многое другое в этом роде. Скажем, старинные семейные альбомы, на снимках из которых можно было отрабатывать навыки подборки подходящего для собственных данных «биологического прототипа идентификационной подделки». Затем разыгрывались «защиты» подделок каждого. Например, Боткин предложил мне однажды описать свои действия, если в пятьдесят лет я столкнусь с личностью, которая близко знала человека, за которого я себя выдаю, когда им было по двадцать. Затягивая время на обдумывание, я попросил уточнить: это будет мужчина или женщина?

Боткин выпалил:

— Прекрасная вводная! Допустим, вы оба были голубыми и испытывали незабываемые переживания, когда вместе покупали исподнее в магазине для лиц не традиционной сексуальной ориентации… Но вам в момент неожиданной встречи это ещё неизвестно! И вы потрясены поцелуями, которыми вас осыпают ни с того, ни с сего… Вас корежит от омерзения!

Меня действительно корежило от чувства гадливости. Скорее к самому себе за выбор образования.

Боткин же считал, что лучший «крот» — тот, который испытывает искреннее, органичное отвращение к окружающей его «рабочей» среде и противника, и собственного хозяина. В качестве примеров приводились две личности — «Четвертый человек» и «Цилиндр».

«Четвертого» звали сэр Энтони Фредерик Блант. Сын священника, знаток французского искусства, в конце жизни — один из руководителей британской Сикрет Интеллидженс Сервис, хранитель королевской картинной галереи, преподаватель Кембриджского, Оксфордского и Лондонского университетов, «англичанин до мозга костей», как говорили о нем друзья, был завербован советской внешней разведкой в начале 1930-х. Привлек его один из друзей, с которым Бланта связывали увлечение марксизмом и сексуальная ориентация, которую в наши дни и принято называть не традиционной. Став «кротом», Блант проделал карьеру в британской разведке от младшего сотрудника до одного из её руководителей. Явившаяся в 1938 году в Лондон из Москвы бригада контрразведчиков чуть было не испортила всю его игру. Она подвергла бесценного агента перекрестному допросу, разумеется, на конспиративной квартире относительно подлинности его веры в идеи Сталина. Чекисты, толковые бюрократы, сами, видимо, такой верности, да ещё в Лондоне, поражались…