Читать «В ожидании кавалера» онлайн - страница 2

Будь на месте пуговиц какие-нибудь суперсовременные развивающие детские игрушки — разве это бы что-то изменило? Конечно, нет!

Почему-то ни ей самой и никому другому не приходило в голову, что она бы уж никак не прокормила в одиночку десятерых детей. Неважно было, чем бы они все питались на первых порах — одиннадцать-то душ. Ведь главное — карьера матери огромного семейства, основательницы клана, светила ей вдали. И в ожидании, когда ее дети станут остовом некоего известного всему миру клана, она готова была проводить с ними сколько угодно времени за игрой в мяч или за подробным разъяснением всего, о чем они у нее спрашивали. А им ведь о чем только не вздумается спросить! И она полагала, что ничего, о чем непозволительно было бы рассказать ребенку, в мире не существует, сколько бы ребенку ни было лет, важно только найти верные слова. А это ей было по силам. Находить верные слова было ее профессией, как явствовало из диплома. И выходило, что в неполных семнадцать лет она не ошиблась, выбирая профессию. Главное было в том, что профессия не требовала постоянной отсидки где-либо в конторе. Править чужие рукописи можно было у себя в детской с перерывами на кормление грудью очередного младенца.

Иногда она одевала детей и отправлялась с ними на встречу с новым заказчиком — что-то отвезти, что-то забрать. И город в недоумении смотрел на девочку-подростка, окруженную не в меру шумными детьми, зовущими ее мамой. А она думала: «Вот, они все видят, что я одна. И что у меня хорошие дети. Красивые дети».

И люди, в самом деле, тотчас замечали их, где бы они ни оказались. Им улыбались, им уступали в троллейбусах места, на остановках помогали зайти и выйти, и многие стремились перекинуться словечком с такими умненькими, развитыми детьми и с молодой улыбчивой мамашей, а иной раз на улице всем четверым перепадали от кого-то конфеты или мороженое.

Но ей с некоторых пор всего было мало. Она была одна и чувствовала это всем своим существом — а ей казалось, что одним только сознанием. Она не замечала в себе черных глубин, из которых должно было бы клубами подниматься выше, к самым мозгам, мутное желание. Да и в самом деле — были ли в ней эти глубины, а она прятала из от всех, а пуще всего от себя самой, или же все в ней было открыто, все лежало на поверхности, и просто душа ее тосковала по чьей-то чужой душе, а этой души вовсе никогда не было на свете и никогда не будет — не бывает таких душ. А те, которые бывают, ей, видать, не нравились. Что было делать ей — готовой полюбить только того, кого на самом деле нет?