Читать «Красная строка» онлайн

Ярослав Астахов

Ярослав Астахов

Красная строка

Клялся… что Времени уже не будет.

Откровение Иоанна, 10:6

1

Я дал обещание родственникам его, что не буду называть его имени.

Ему снилось темное.

Кажется, это была… ночь.

Но – живая, пульсирующая вокруг и в его сознании колким хохотом. Пронизывающая как тысячами стальных, льдистых глаз. И словно бы поворачивающая медленно его в своих цепких, неощутимых пальцах.

А он был во сне ребенком, оставленным на ее произвол. Он звал… сжигаемый бесконечным страхом – просил, чтобы взошло солнышко.

И вот оно поднялось… Раскачиваясь посреди этой тьмы как страшный слоновий лоб. Оно приблизилось и хлестнуло его глаза – словно тряпкой, намоченной в кислоте, – светом. Невыносимая костяная тоска свела его душу, как судорогою, и

разбудила. Вокруг, разорванная, полыхала, плотнимая мечущимся пламенным клубом, мгла. Экспедиционная машина горела! Мерцающие абрисы фигур, замерших, вычернялись метаниями бесящегося огня и тень, разбрасываемая по травам поляны, рвалась… то прядала…

Он вскочил, проламываясь из распадающегося пространства сна – в явь. Пошел, покачнувшись и выровнявшись, на трепетное мерцание фигур, в слепящее…

Неистовое полыхание огня прекратилось, внезапно, пока он шел. В напряженный и одиноко вытянувшийся язык собралось все пламя. И так стояло теперь, колеблемое едва лишь, как жуткий – огромностию своею – огонь свечи. Как если б окружающий мрак, сплотившийся словно каменными стенами вокруг, создал тягу.

И ветер, пригибаясь к самой земле, все бежал в огонь… И вздрагивали черные полотна теней… и близко, невероятно близко к пылающему средоточию стояли товарищи его, как в детской игре «замри» – неподвижные.

И он не понял тогда.

Он и теперь не в состоянии постичь, как это оно получилось, что тогда он – не понял. Ему ведь не впервой приходилось видеть это оцепенение, сродное параличу, обмороку. И он бы мог догадаться сразу, что происходит! Но нет, почему-то все думалось тогда только: просвистом… это всего лишь просвистом их вот так завораживает огонь! Тихим, непрестанным и странным… с которым летит, летит – обрываясь, как бесящаяся в бездну вода, с наклонной…

Внезапно он увидал – через жалящий отблеск треснувшего в кабине стекла – Петра! Их водитель… как малые дети боялся он отчего-то этих ночей, безлунных… Зачем же не покинул он духоты машины, как все, хоть на эту ночь?!

Он выхватил карабин – у кого-то из этих, которые стояли, тупо и неподвижно, около. И принялся методично бить, направляя приклад в край дверцы – герметичного люка, чуть скошенного у колеса. Он думал: заело герметизирующий замок. Но люк… вдруг отворился свободно. И – видел он: в иссеканиях скалывающегося, дрожащего воздуха несет Петр… огонек к самокруточке.

И тут огонь добрался до баков.

Он вовсе ничего не услышал, как это ни странно.

Только: сияющая тугая лента свивается во столб, клуб… раз-искривание, распад, небытие слепящего.

И тьма перед глазами его. И – словно перемешалось время в эти мгновения: тогда? или сразу после? – клонящаяся плоскость поляны, несущаяся ладонь, бьет… и он, отброшенный жестоким ударом – летит, летит… летит за какой-то зияющий бешенным белым предел бездонный.