Читать «День здоровья с утра до вечера в XXI веке» онлайн - страница 49

Обладая достаточно серьезными навыками косьбы, я предложил им себя в качестве батрака на время этой страды, и предложение с охотой было принято. Стояла пора белых ночей, незаметно переходивших в ясное утро и в день, залитый раскаленным солнцем, во всю свою исполинскую мощь светившим с безоблачного, выцветшего от жары неба. И мои «хозяева», и другие их помощники – все с головы до пят были завернуты в хлопчатобумажные одежды, чтобы не получить жесткого ожога или теплового удара во время этой работы, которая совершенно не напрасно именуется словом «страда». Каждые 15 минут они подбегали к бадье с квасом, стоявшей под развесистым деревом, и ежечасно устраивали перекуры, перерывы и тому подобное, чтобы хоть немного отдохнуть: травища стояла буквально стеной. Я же работал в одних только плавочках и в небольшой панамке, воздетой на макушку, никакой жажды не испытывал; что же касается усталости, то, напротив, с каждым часом работы расходился, что называется, все более азартно. Почему же так? Да потому, что, войдя в своего рода медитативное состояние, я не отвлекался в своих мыслях на беспорядочную умственную жвачку, но каждый вдох свой мысленно сопровождал втягиванием через кожу, вбиранием всей поверхностью, обращенной в тот момент к Светилу, солнечного света с последующей транспортацией его поочередно во все внутренние органы: и в сердце – для его бесперебойной работы, и в желудок – для его поддержания, и в кишечник – для его нормального функционирования. Словом, то по кругу, то по вертикали я транслировал исполинские по мощи вибрации Солнца с поверхности вглубь.

Обеденный перерыв мне нужен был только потому, что трава под палящим с небосклона огнем стала жесткой, и косить ее было уже тяжело, так как быстро тупилась коса. Пока мои молодые подельники плескались в ласковых водах беспредельной Ладоги, пока отсыпались они в роскошном сосновом бору, подступившем к тончайшим пескам прибрежного пляжа, я в охотку посгребал ту часть сена, которая уже успела подсохнуть, немного поплавал, немного «принял на грудь» окрошки и снова был готов к трудовым свершениям. Ни есть, ни пить, ни спать я не хотел, силы во мне прибывали, а кожа оставалась практически того же умеренно загорелого цвета, с которым я приступил к работе: даже следов эритемного (ожогового) воздействия лучей на мне не наблюдалось. Молодые спутники мои обходились до поры до времени без комментариев, но когда через сутки после окончания работы я продемонстрировал им, что кожа на руке под ремешком от часов практически не отличается по цвету от всей остальной поверхности тела, то эти в прошлом высокообразованные физики смогли произнести лишь что-то невразумительное, так как у них самих те части лица и рук, которые не были прикрыты платком и одеждой, превратились в подобие доброго украинского борща, который варят, как известно, с изрядным количеством красного-прекрасного буряка. До этого свидетельства моей несгоревшей кожи они могли лихо высказывать предположения о том, например, что «были люди в наше время, могучее, лихое племя, богатыри не вы», что вот-де, какой попался им справный работник всего-то за две миски окрошки и т. д., то есть сводить неведомый им до того ни из теории, ни из практики феномен прямого обращения энергии Солнца в энергию мышечной работы к общедоступным и понятным каждому способностям, может быть, очень крепкого от природы человека. Но вот как объяснить с позиций высочайшей теории отсутствие сгоревшей кожи – вот на этой, так сказать, корочке от лимона они поскользнулись и вместе со своей высокой и очень самодовольной наукой хорошенько шлепнулись в грязь.