Читать «Мертвые могут танцевать» онлайн - страница 7

Потом римляне были вырезаны безжалостными мусульманскими наездниками. На руинах Вавилона арабы основали аль-Кахиру — Каир, «град победоносный». Семь столетий Каир был самым роскошным мегаполисом Вселенной. Здесь и сегодня на каждой улице больше шедевров исламской архитектуры, чем во всем остальном мире.

Вечерами я сидел у себя в отеле, курил и через дырочки в ставнях смотрел на улицу. При фараоне Рамсесе II в древнеегипетском Мемфисе жило несколько сот тысяч человек. Потом Мемфис пал. Дворцы и каналы занесло песком. В Александрии Египетской, самом густонаселенном городе античного мира, жило полмиллиона человек. Потом Александрия пала. На ее руинах жило всего шесть семей неграмотных рыбаков. При халифах из династии Фатимидов в Каире жил миллион человек…

Я выкидывал докуренную сигарету наружу, тут же закуривал следующую и думал: куда же девались все эти миллионы, полумиллионы и четвертьмиллионы людей? Черт с ними, с занесенными песком городами, — куда девались люди?

4

Приблизительно треть территории современного Каира занимают кладбища. За несколько тысячелетий людей здесь нахоронили столько, что двадцать миллионов живых каирцев смотрятся забавным исключением.

На горизонте ослепительно белые холмы. На холмах — турецкая Цитадель. До самых холмов — бесконечные могилы, мавзолеи, мечети, склепы и минареты. Груды мусора, битого кирпича, песка и фекалий высотой с пятиэтажный дом. Из-под пустых бутылок и мятых газет торчат цементные надгробия.

На кладбищах, прямо в склепах, живет довольно много народу. Город мертвых в Каире — один из самых населенных кварталов. Бродят мужчины в мусульманских балахонах, похожих на женские платья. Смеются голые дети. В ушах у девочек — золотые сережки. Кое-где из жилищ слышится музычка. Далеко-далеко сигналят машины. Они всегда здесь сигналят.

Живя в Каире, я ходил гулять по кладбищам ежедневно. Как-то решил срезать угол, свернул с тропинки, сделал всего несколько шагов и был атакован стаей собак. А может, отожравшихся на мертвечине шакалов. Они бросились на меня без предупреждения и предварительного гавкания: молча и сразу.

У той псины, которую я успел пнуть, был розовый отвисший живот, весь в кожаных складках. Я взмахнул крыльями и взлетел на вершину пятиметрового минаретика. Правда, по дороге содрал себе ноготь на большом пальце правой руки. Он до сих пор растет у меня немного кривой. Я цеплялся за древние, крошащиеся кирпичи, подтягивался все выше и орал на всех худо-бедно известных языках. Добрые аборигены отогнали собак, помогли мне спуститься, а потом долго смеялись, хлопали по спине и благодарили за доставленное развлечение.

В другой раз в самом дальнем углу города мертвых я забрел в огромную и совершенно пустую мечеть. Потолок ее сгнил. Стены были покрыты гарью. Обувь у входа забирал уродливый чернокожий карлик. Каменный пол был вытоптан до зеркального блеска.