Читать «Том 1. История дипломатии с древнейших времен до нового времени.» онлайн - страница 323

Начало просветления последовало в связи с дипломатической распрей между Луи-Наполеоном и Николаем, возникшей по поводу так называемых «святых мест». Началась она еще в 1850 г., продолжалась и усиливалась в 1851 г., ослабела в начале и середине 1852 г. и вновь необычайно обострилась как раз в самом конце 1852 г. и начале 1853 г. Луи-Наполеон, еще будучи президентом, заявил турецкому правительству, что желает сохранить и возобновить все подтвержденные Турцией еще в 1740 г. права и преимущества католической церкви в так называемых святых местах, т. е. в храмах Иерусалима и Вифлеема. Султан согласился; но со стороны русской дипломатии в Константинополе последовал резкий протест с указанием на преимущества православной церкви перед католической на основании условий Кучук-Кайнарджийского мира. По существу эти пререкания, конечно, нисколько не интересовали ни Луи-Наполеона, ни Николая; для обоих дело шло о гораздо более серьезном вопросе. Впоследствии министр иностранных дел Наполеона III Друэя-де-Люис весьма откровенно заявил: «Вопрос о святых местах и все, что к нему относится, не имеет никакого действительного значения для Франции. Весь этот восточный вопрос, возбуждающий столько шума, послужил императорскому правительству лишь средством расстроить континентальный союз, который в течение почти полувека парализовал Францию. Наконец, представилась возможность посеять раздор в могущественной коалиции, и император Наполеон ухватился за это обеими руками». Для Наполеона Ш осложнения на Востоке, хотя бы под предлогом какой-то ссоры из-за святых мест, были нужны, чтобы отколоть Англию и Австрию от России: именно на Востоке их интересы расходились с интересами царя; для Николая же вопрос о святых местах тоже был очень удобным и популярным предлогом для ссоры, но не с Францией, а с Турцией. Незаметно дело о святых местах переплелось с выдвинутой Николаем претензией не только защищать права православной церкви в Иерусалиме и Вифлееме, но и стать признанным самой Турцией защитником всех православных подданных султана, т. е. получить право постоянного дипломатического вмешательства во внутренние турецкие дела.

В начале 1853 г. спор очень обострился. Абдул-Меджид и его министры, под прямым Давлением французской дипломатии, стали особенно упорствовать в переговорах с Россией и в то же время удовлетворили большинство французских требований относительно святых мест. «Это он мстит», — сказал царь, ясно понимая теперь, что Наполеон вовсе не забыл истории с титулом.