Читать «Том 1. История дипломатии с древнейших времен до нового времени.» онлайн - страница 320

Николай смутился. Его любимец, охранитель общественного порядка, не желает довольствоваться своей властью: он хочет стать монархом «божьей милостью». Николай пробовал через посла Киселева в самых ласковых выражениях отговорить Луи-Наполеона. Конечно, ничего из этого не вышло. Повидимому, Николай окончательно стал на непримиримую точку зрения в этом вопросе под влиянием австрийского министра Буоля. Буоль доказывал, что можно признать Луи-Наполеона императором, но нужно ему показать, что «монархи божьей милостью» не могут его считать вполне равным себе. Во-первых, он монарх не наследственный: еще актами Венского конгресса 1815 г. династия Бонапартов была объявлена исключенной из французского престолонаследия; поэтому обращение к Луи-Наполеону должно быть не «государь и дорогой брат», а «государь и добрый друг». Во-вторых, остальные монархи не могут никак называть его Наполеоном III. Ведь именуя его третьим, они, значит, тем самым признают, что после Наполеона I законно царствовал во Франции сын Наполеона, «Наполеон II», и что, следовательно, Бурбоны, которые занимали престол в 1815–1830 гг., были просто узурпаторами! Николай понимал, что Луи-Наполеон именно затем и надумал называться третьим, чтобы оскорбить память Венского конгресса и всех его участников, в том числе и Александра I.

И все-таки из сообщений прусского посла при петербургском дворе генерала фон Рохова явствует, что Николай колебался. Только горячие убеждения фон Рохова, который всецело поддерживал точку зрения графа Буоля, окончательно убедили Николая, что следует настаивать на «добром друге» вместо «дорогого брата» и на титуле «император Луи-Наполеон» вместо «император Наполеон III». А дальше произошло следующее: парижский посол Н. Д. Киселев был в большой тревоге из-за неприятной и, как ему уже тогда казалось, небезопасной возни с титулованием нового императора. Но Нессельроде его успокоил из Петербурга: ведь и Австрия и Пруссия, а не одна только Россия решили представить свои поздравления и верительные грамоты в одинаковой форме. Не будет же новый император французов из-за этих мелочей ссориться разом со всеми тремя «восточными монархами». Киселев на время успокоился. Он получил аккредитивные грамоты, адресованные «императору Луи-Наполеону», и поздравительное письмо ему же от Николая, начинавшееся обращением: «Государь и добрый друг». Но каково же было волнение и негодование посла, когда оказалось, что Австрия и Пруссия изменили своему «союзнику» и обратились к новому императору, как к «Наполеону III», со словами: «Государь и дорогой брат». Фридрих-Вильгельм IV отделался каким-то нелепым объяснением перед Николаем, а Буоль, инициатор всей этой истории, оправдывался тем, что его с пути истинного сбила Пруссия. Николай почувствовал, что эта, на вид пустая, история содержит в себе нечто зловещее, и что его довольно коварно обманули те, на кого он положился. В конце декабря происходил в Петербурге обычный декабрьский парад, на котором присутствовал и дипломатический корпус. Вдруг, обратившись к послу Пруссии генералу фон Рохову и послу Австрии графу фон Менсдорфу, Николай сказал: «Меня обманули и от меня дезертировали!» И австриец и пруссак не посмели ничего ответить на это неожиданное приветствие.