Читать «Лётчик и девушка» онлайн - страница 36

Константин Владимирович влетел в двери, как метеор, и едва успел придержать их перед Ма. Та вкатилась следом, словно пушечное ядро. Для Лизы двери придержал папа Петя.

Лиза ему улыбнулась.

— Идёмте, Пётр Палыч, — сказал хирург, — поднимемся вместе.

— Лиза, — велела Ма, — подожди здесь.

Прошло пятнадцать минут, а по внутреннему времени — больше часа.

Лиза вконец измучилась от сидения в приемном покое.

Целый день она работала. Усталость давила на плечи и сыпалась песком в глаза. Но Лизе нужно было оставаться собранной, а главное, чуткой, и значит, сейчас она не имела права крепить мысленные щиты. Приходилось чувствовать всё, — вот проклятие медиума! — и растворяться, расплываться, подниматься облаком к бледному потолку, осязать, впитывать, понимать… Лиза привыкла к вязкой тине неврозов и язвам стыда, к зыбучим пескам депрессий, мокнущим опухолям созависимостей. Если бы ей дали время на подготовку, пожалуй, она смогла бы войти даже в страшно искорёженное сознание психотика или во внутреннюю вселенную шизофреника, неописуемую ни красками, ни словами.

Здесь этого не было. Здесь ее окружало простое телесное страдание — но не только оно.

Вот провезли на скрипучей каталке крепкого, ухоженного мужчину средних лет. Лиза, тонким туманом повисшая под потолком коридора, протянула к нему одну из бесчисленных прозрачных рук… Зовут Серёга, делал ремонт, упал, сломал позвоночник… Над ним, держа его за руку, шла женщина, жена, обезумевшая от горя и все равно прекрасная. Упрямая, отважная любовь горела в её глазах. Но Лиза против собственной воли окуналась глубже и видела, что на самом деле поддерживает красивую женщину в её беде. Наконец, наконец она чувствовала себя главной! Сильной, властной хозяйкой, а не кошечкой на коленях мужа. Не покомандовать ему больше, теперь она его опекунша…

И ходил-ходил вдалеке бедный дедушка, бородатый и оборванный, но чистый, ничего не понимал, только просил отвести его в туалет. Всем было не до него. Лиза хотела ему помочь, но она сама не знала, где тут туалет, а когда встала поискать, обнаружила, что стены вокруг неё кренятся, лампы вращаются, и сама она мало что понимает — где она, кто она? — и заплетается у неё язык… Она насилу вернулась на стул и вцепилась в него. Дедушка всё просил вдалеке жалобно, как ребёнок, а потом уже ходил в мокрых штанах…

…Лиза видела много муки. Её сердце отзывалось всякой чужой боли, было полно своей. Но эту боль причиняли люди: друг другу или сами себе. В ней всегда был кто-то виновен, и от неё всегда можно было избавиться. Но здесь была и боль, возникшая случайно, без повода, из несчастливого стечения обстоятельств — и ещё из чего-то немыслимого, что даже медиум едва мог почувствовать и не имел сил назвать.

Текли минуты. Из дальней двери показались две женщины. Выжившую из ума старушку лет вела под руку дочь, сама уже старая, горбатая карлица… У Лизы в горле встал ржавый ком. Она была невидимым облаком, но даже облако уже таяло, перерождаясь в самодостаточный орган чувства — и она чувствовала и знала всё. Всю их жизнь напролёт. Интеллект у карлицы тоже был сниженный, но не из-за деменции, а с рождения: лёгкая форма дебильности. Мать и дочь шли и тихонько переговаривались. Эндокринолог велел старушке ограничить потребление сахара. «Сладкое, говорю, ограничить!» — прикрикнул он, раздосадованный, отчаявшись что-то ей втолковать.